Киселёв vs Zlobin. Битва за глубоко личное

Злобин: Жаль. Я вспомнил сейчас как пример, как я общался с Бобом Доулом — помнишь, был такой американский конгрессмен, сенатор? Он был кандидатом в президенты. И мы как-то придумали написать Доулу письмо с просьбой дать интервью для российских СМИ. Это было, когда он шел в президенты. И ответ был такой: «Ребята, интервью я вам не дам по одной простой причине — ваше интервью направлено не на моих избирателей, зачем я буду тратить свое время? Какой-нибудь местной газете я дам сколько угодно интервью, со своими избирателями я буду говорить сколько нужно. А вам — нет. Вы с моими избирателями не связаны». Очень прагматичный подход, между прочим. Может быть, помощники Трампа не поэтому отказали тебе в интервью, а может, и поэтому.

Киселёв: Да не то что отказали, вообще ответа не было никакого. У Путина тоже, скажем так, мало избирателей в США, но он говорит с вашими журналистами, чтобы без посредников и интерпретаторов сделать понятной российскую логику американцам. Из уважения к народу.

Злобин: Американские политики мало дают интервью иностранцам.

Киселёв: Да, они более закрыты для мировой прессы. К тому же боятся вопросов от тех, кого не контролируют.

Злобин: Зато они дают много интервью внутри страны. У Трампа же интервью почти каждый день. А главное — регулярные пресс-конференции, где можно уточнять ответы американского президента, задавая дополнительные вопросы и загоняя его в угол.

Киселёв: В ответ на неудобный вопрос CNN Трамп может просто пренебрежительно бросить: «Fake news!» И на этом всё. Путин же готов содержательно общаться и с российскими журналистами, и с иностранными. И уж точно нельзя обвинять его в том, что он на что-то не отвечает. Он отвечает больше, чем кто-либо другой. Это к слову о том, насколько готова власть вообще идти на диалог и отвечать на вопросы.

Злобин: Мне кажется, что это еще один российский миф — про доступность Путина и его постоянные пресс-конференции. Но Путин, кстати, отличается в лучшую сторону от подавляющего большинства российских чиновников. А на местах, в областях или городах местные СМИ и помыслить не могут о том, чтобы загнать, например, губернатора в угол своими острыми вопросами, раскрутить какую-то неудобную для местной власти тему — и не потерять эфир, аккредитацию или вообще работу. На Западе, особенно в США, чиновник побаивается журналиста и никогда не будет судиться с ним. Журналисту и в голову не придет бояться местной власти. В России все наоборот — журналист вынужден опасаться административного давления со стороны властей, особенно местных. Да и центральных тоже.

Киселёв: Знаешь, это походило бы на правду, если бы в России повсеместно не было интернета. Не имеет смысла работать журналистом любого издания, если ты не выдерживаешь конкуренцию с информацией в Сети. А вообще мне нравится эта твоя американская безапелляционность.

Беседа десятая О властной вертикали и вселенской справедливости

Злобин: Дима, давай вернемся вот к какому моменту. Я уже говорил, что, по моему мнению, в мире существует, если упрощенно, три вида структуры государственного устройства. Есть условно американская, если хочешь, модель — та, где работает цельная система, сдержки и противовесы, и не важно, кто и как приходит к власти. Система работает как конвейер Форда. На нем можно делать «запорожец», можно делать «мерседес», но принцип его понятен и неизменен.

Киселёв: Прости, я тебя сразу перебью. Я правильно понимаю, ты утверждаешь, что принцип сменяемости власти в Америке не действует? Раз «не важно, кто и как приходит к власти, система работает как конвейер Форда». Это же про то самое «глубинное государство», которое контролирует базовые параметры американской политики независимо от того, за кого проголосует народ. Да, в последнее время о «глубинном государстве» стали говорить все чаще. Что касается сдержек и противовесов, то, как мне представляется, для военно-промышленного комплекса США нет ни того ни другого. Я имею в виду негласный «тройственный союз» политиков, лоббистов военной промышленности и прессы, беззастенчиво формирующий и продающий американскому народу страх перед внешним миром, в частности перед Россией. Это профессиональный бизнес, который позволяет всем участникам трио вышибать огромные деньги и прекрасно себя чувствовать. Военный бюджет Америки составил уже почти половину мирового, а эффективность обороны все еще «недостаточна». Сейчас президент Трамп буквально силой продавливает увеличение военных бюджетов стран НАТО. Это тоже часть бизнеса, ведь во многом эти деньги должны пойти на закупку вооружения в США. Трио, о котором мы говорим, уже превратилось в злокачественную опухоль не только для Америки, но и для мира, поскольку нуждается для оправдания собственного существования в новых войнах и старых врагах. Это очень обременительно для человечества. Уж точно не идеальная модель.