Кисло-сладкая журналистика

Поэтому, если к вам в эфир пришел очередной «людоед», на котором негде ставить пробу, и вам не удалось увернуться от эфира, не прикрывайте его своим присутствием и авторитетом. Не пытайтесь в чем-то переубедить в эфире. Просто сухими и точными вопросами дайте ему самому продемонстрировать свою черную душу аудитории. Она умная, и все поймет.

Итак, подведем итог этой важной главы. Ее главная цель – разбить очередную иллюзию в вашей голове.

Если кто-то представлял себе, что гость в эфире – это приятная болтовня под кофе, то забудем об этом.

Принимать гостей в профессиональной журналистике – это непростое дело.

Ходить на интервью к другим – не проще.

Когда я рассказал жене, как я буду писать эту главу, она возмутилась. Она сказала, что я безжалостен к начинающим журналистам. Эти малютки, сказала она, только делают первые шаги, и не нужно спешить делать из них прожженных циников, коим я являюсь. Расставаться с иллюзиями нужно постепенно.

Наверно жена права, но любая честная книга – это не школа циников, а школа реалистов. Воспитать циника невозможно, он становится им сам, располагая неприятные стороны жизни по центру взгляда.

Но я снисходителен к репликам жены. Она, как и дочь, не говоря уже о теще, нуждаются в идеалах и не желают с ними расставаться. И если эти идеалы не находятся в собственном доме в моем лице, то они их ищут на стороне.

Особенно дочь.

Когда она в своей комнате развешивает постеры из молодежных журналов, на которых красавцы сияют белоснежными улыбками, то я не спешу ее ругать. Она должна верить, что это совершенство с постера возьмет ее хрупкое тело своими мускулистыми руками и унесет в страну любви и понимания.

Это совершенство унесет ее от моих претензий, советов и замечаний по мелочам.

Кто-то должен унести мою дочь, как она считает, из душной атмосферы семьи, где царят мелочные разговоры о невыплаченных счетах за электричество, и где заставляют ходить в супермаркет.

Дочь должна верить, что где-то существует светлый и нежный мир, наполненный ничегонеделаньем и конфетами.

И вы, как отец, всячески должны поощрять эту мечту.

Вы спросите, почему?

Объясняю.

Это нужно для того, чтобы, преисполненная отвращения к надоевшим родителям, ваша дочурка, хотя бы на один вечер, сходила в квартиру, где живет ее мечта, и познакомилась с его разбросанными грязными носками и немытой посудой.

Однажды я, спрятавшись в кустах, слышал занимательное объяснение дочери с ее мотоциклистом. Дочь требовала от него, хотя бы раз в месяц, мыть свой мотоцикл.

Я не знаю, что он ей ответил, но она быстро вернулась в дом, громко назвала меня лучшим отцом и неделю бегала за пиццей на другой конец города по нашему первому щелчку пальцев.

ПРОВОКАТОРЫ В ЭФИРЕ, ИЛИ УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВЫХ

Я вам желаю, чтобы в вашей работе этого не произошло.

Но такое обязательно будет.

Иногда окружающие ведут себя странно.

Часто это происходит в эфире.

Почему и как возникают такие ситуации, и как выйти из них.

Как говорят психологи в голливудских комедиях: «Давайте поговорим об этом».

Особенно в учебнике.

Начну с примера, только этот пример из моего детства.

Когда я был школьником, на соседней улице жил парень Володя, который очень любил выпить водки. Пил этот Володя дома, а потом выходил на улицу прогуляться. Выглядело это так: вначале из калитки появлялся его живот, потом все тело, а уж потом – голова и башмаки.

Я понимаю, что вы испытаете трудность, если решите визуализировать это появление. Вам будет непонятно, почему его тело выгнуто подобным странным образом.

Поясняю.

Володя был пьющий интеллигент, во всяком случае он про себя так думал. Интеллигенты тоже пьют, но заботятся о том, чтобы при этом выглядеть.

Однажды, во время дождя, он сидел под уличным фонарем и крепко спал, не забывая трепетно сжимать в руке книгу Джеральда Даррелла «Моя семья и другие звери» («Му Family And Other Animals»). Вся улица потом его жалела: «Он такой начитанный, жаль что пьет!» Не жалел его только я – это была моя книга, и он нес мне ее отдать. От дождя ее обложка скрутилась, и лицо Даррелла, на обложке, как будто было залито слезами. Хотя если бы я рассказал Дарреллу, что, между двумя стаканами водки, им зачитывается русский алкоголик, я не думаю, что он бы сам заплакал. В конце концов на книжке было большими буквами написано: «Для широкого круга читателей». И пусть кто-то мне скажет, что русские алкоголики не входят в этот широкий круг.

Так вот, у этого Володи было свое понимание общественного приличия во время запоя. Он мог горланить песню, мог бегать в трусах, но было для него одно понятие, которое он не мог нарушить.

Это равновесие.

Да, именно простое физическое равновесие. Пройти в трусах, распевая при этом песню – это было можно.

Но при этом упасть – никогда!

Это правило для Володи, было так же священно, как для городских интеллигентов пить воду из стакана, оттопырив мизинец.

Володя пил столько, что вестибулярный аппарат отказывался держать его строго вертикально и, чтобы не уронить его тело, требовал более тонкой настройки организма.