Кисло-сладкая журналистика

Он ошалел, переспросил переводчика, правильно ли он понимает, что спрашивает его этот странный человек. Но ему понравился этот вопрос, он расслабился, и именно потом я стал терзать его о российско-британских отношениях.

Я. Этот первый вопрос помогает тебе наладить контакт?

ВЕНЕДИКТОВ. Именно так, но важно учесть, что этот вопрос должен быть одинаково интересен слушателям. Конечно, я мог спросить его о том, правда ли, что заводы «Роллс-Ройса» покупает немецкий концерн. Тем самым я показал бы глубокое знание решений британского кабинета. Но тогда бы отключились слушатели. Это им не интересно.

Поэтому первый вопрос крайне важен. И если учесть, что все интервью идет минут 20-25, то понятно, что времени на раскачку просто нет.

И тут есть еще один нюанс. Поскольку времени мало, то гостя с первой минуты нужно вводить в состояние ответа.

Так что первый вопрос – это удар либо сбоку, как про Гарри Поттера, либо под дых.

Например, когда я разговаривал с министром иностранных дел России Лавровым о встрече Президентов Путина и Буша в Сочи, я спросил его, какую школьную оценку он поставил бы развитию наших отношений. Он спросил, с чьей позиции: с российской или американской. А раз он начал искать ответ, значит открылся.

Я. Ты стараешься от VIPов добиться эмоции?

ВЕНЕДИКТОВ. Безусловно! Если человек в эмоциях, значит, он открыт. Я могу воскликнуть: «не может быть», или «я вам не верю!». Он начинает вторично что-то объяснять этому глупому журналисту, но уже более эмоционально, что это действительно было. И я получаю эмоцию, но следует помнить, что все эти приемы – только инструмент для получения важной и точной информации.

Я. А что ты имеешь в виду, говоря, что великих в эфире не нужно уважать?

ВЕНЕДИКТОВ. Это значит, что когда к тебе приходят воистину великие люди, то у тебя начинаются проблемы. Ты полон к ним уважения и почтительности.

Но представим себе, что этот великий человек не в настроении. И вот он односложно отвечает тебе «да» и «нет», а ты, задавленный его авторитетом и своим отношением, не можешь переломить беседу. Возникает пауза, и ты не знаешь чем ее закрыть. Можно, конечно, было бы спросить про какие-то неприятные вещи, они вызывают яркую реакцию, но я этого делать просто не хочу. Не люблю я великих спрашивать про неприятное.

Такое у меня было, когда я брал интервью у великой балерины Майи Плисецкой.

Так вот, это нужно в себе выжигать каленым железом. И если для интервью к тебе приходит человек просто близкий, близкий творчески или политически, то ты должен сознательно быть более агрессивным, чем обычно.

Ты не машина, ты не можешь абстрагироваться от своих политических и человеческих пристрастий. Твоя работа, это всегда, в какой-то степени, актерство. И не нужно себе в этом смысле лгать.

Я. А как ты готовишься к интервью?

ВЕНЕДИКТОВ. Очень тщательно. Ты видел, что у меня всегда на столе масса бумаг. Я должен максимально знать о человеке, с которым буду говорить. Но, когда я иду в студию, я их «забываю» в кабинете. В крайнем случае, я пишу себе на бумаге первый вопрос. Остальное не нужно. Все в голове.

И если во время интервью я что-то забуду, значит, это не было важным. Важное обязательно запомнится. Очень много в подготовке мне дают вопросы аудитории. Конечно, они часто бестолково или неграмотно сформулированы, но дают самое важное – идеи тем.

Итак, я читаю биографию – подробно. Я читаю последние семь интервью и вопросы аудитории.

Но и это не все.

Когда я, например, готовился к интервью с Президентом Литвы г-ном Адамкусом, я позвонил в МИД и спросил: «Друзья мои, какие у нас проблемы с Литвой?» Мне ответили: «Приезжай». И там мне рассказали то, что в прессе не найдешь.

Потом я встретился с нашим бывшим послом в Литве. И задал тот же вопрос. А потом я попросил о встрече посла Литвы в России. И спросил его о том же. И все это ради двадцатиминутного интервью.

И это необходимо совсем не для того, чтобы блеснуть знаниями во время интервью.

Это нужно, чтобы понять, где тебя дурят. Потому что гость относится к тебе, как к второсортному журналисту, который не знает сути вопроса. И после встречи, например с российским Президентом, он не собирается говорить самое интересное.

Но он не знает, что и я в курсе. Потому что я встречался со всеми помощниками и готов к разговору.

Я. Как определить, что интервью удалось?

ВЕНЕДИКТОВ. Очень просто. Во-первых, у тебя мокрая рубашка. Во-вторых, есть еще индекс цитирования. Когда ко мне на интервью приходит, например, министр финансов, то я потом смотрю индекс цитирования в информационных агентствах и СМИ, и оказывается, что у других эта цифра не более десяти, а у меня восемьдесят. А это значит, что у меня было больше эксклюзивной информации. Это объективный формальный критерий.

Но есть еще один критерий. Если ты во время разговора все время поглядываешь на часы, значит, тебе неинтересно, значит, интервью не пошло. А если вдруг не хватает времени, то это удача. Значит, вы с гостем зацепились друг за друга, вы друг другу интересны.