Кисло-сладкое

– Он всегда выигрывает, никакой надежды на удачу, всё просчитывает.

– Приду и сыграем, – Кирилл коснулся руки Сони. – Можешь посуду не мыть. Я сам. Отдохни.

Соня рассеянно кивнула, уткнувшись взглядом в фотографию одиннадцатого класса. Костя тогда купил дешевенький плёночный фотоаппарат и таскался за Олесей восхищённой фанатской тенью. Учитель физкультуры сам предложил их снять на ступеньках школы. Он как раз шёл из курилки, увидел потуги Кости в качестве фотокорреспондента и решил показать, как нужно обращаться с аппаратом. В принципе, почти никто намеренно не позировал, на снимок попала толпа чуть ли не на ходу. Олеся вышла вперёд, встала по центру, остальные замерли там, где их застал щелчок камеры. Тогда Соня и не заметила, кто где стоял. Она ощущала только одного человека. Марк был позади неё. Близко, очень близко.

– Мам, кто это?

Юлин голос ворвался в мысли сигналом тревоги. Соня тряхнула головой и проследила за пальцем дочери. Чёрный ноготь уткнулся в лоб Марка.

– Одноклассник.

Юля хмыкнула.

– Я поняла, что не учитель. Я его не видела на других фотках, и даже в выпускном альбоме его, кажется, нет.

– Он не любил камеры, а когда снимали для виньетки, он в больнице был. Не попал на фотосессию.

– Он прикольный. Кого-то мне напоминает, – она задумчиво нахмурилась, – не могу понять, лицо такое знакомое. Небось, был у вас школьным бабником.

Соня занервничала. Юля вполне могла видеть Марка на фото в журнале или в инстаграме.

– Да нет, не был. Молчаливым был, самоуверенным. Заносчивым, наверное, даже. Девчонки за ним, конечно, бегали, но он не менял их как перчатки. С одной только и встречался и то недолго.

Юля улыбнулась и сместила палец на изображение Сони.

– Ты, мать, тут тоже ничего. Туши можно было бы побольше, и губы совсем не накрашены. Юбка, правда, у тебя микроскопическая, а ещё меня ругала за внешний вид. Это типа модно так было труселями светить? Сейчас ты, честно говоря, круче выглядишь, не как развратная школьница из аниме.

Соня покачала головой.

– До твоей яркости мне далеко, – она захлопнула альбом и отодвинула его на край стола. – Хватит ностальгировать. Тебе пора уроки делать, а Тиму древо мастерить.

– Блин, мам, только нормальным человеком показалась и опять уроки.

Соня убрала со стола, снова прошлась по дому, расставляя по местам сдвинутую мебель, выровняла шторы. Сложила посуду в раковину. Только успела включить воду, как телефон тренькнул одиночным сигналом. Вытерев руки полотенцем, она взяла мобильник, отчего-то сильно тревожась. Написать в это время мог кто угодно, в родительском чате к вечеру всегда начиналась оживлённая переписка: сравнивали задачи по математике, ругались, что много задают, и возмущались по поводу ежегодных поборов на благоустройство школы. Писали и клиенты, чтобы отменить или подтвердить сеанс массажа. Но Соня словно чувствовала – это всё не то, и заволновалась так, что во рту пересохло, а сердце пустилось вскачь.

Мигающим сигналом в голове пульсировало: «Марк». Утвердившись в догадке, она изумлённо охнула. Его сообщение, всего одно слово: «Привет».

Соня смотрела на экран несколько минут, напротив слова светился зелёный кружок, Марк ещё был в сети и, возможно, ждал ответа, но Соня не то что ответить, вдохнуть не могла. Смотрела на экран, ощущая, как захлебывается эмоциями.

Когда вернулся Кирилл, она так и стояла, телефон уже потух, она не ответила. Сизые отпечатки на лице пламенели и обжигали. Кирилл приблизился, провёл ладонями по её щекам. Его поцелуи, лёгкие и освежающие, приходились как раз на эти узоры – метки стыда и смущения. Он обнял Соню, прижал к груди и принялся бережно стирать с её лица влажные дорожки.

– Опять из-за Юли расстроилась? Ну ладно, ладно. Тш-ш-ш. Бестолковая она порой, но с характером. Это гораздо важнее, чем пятёрка по математике.

Соня всхлипнула и уткнулась лбом в мягкий свитер, пропитавшийся ароматами специй и жареной курицы. Кирилл почти всегда пах шаурмой. Вкусно, привычно и успокаивающе. Её родной Кирилл.

Марк пах по-другому. В семнадцать лет она впервые поняла, что можно влюбиться в чей-то запах настолько, что он будет преследовать фантомным ароматом и шевелить волосы на затылке.

***

На переменах женский туалет никогда не использовался по назначению. Если кому-то действительно требовалось выйти по нужде, все делали это время урока и посещали одиночные учительские туалеты, расположенные на каждом этаже. Общая девчачья уборная была предназначена для разборок, сплетен и слезливых исповедей. Ютилась она в закутке коридора, ведущего к спортзалу, у самой лестницы, выход на которую всегда была закрыт. Благодаря этому обстоятельству образовался тупик вдали от учеников, мигрирующих с урока на урок.