Кислый виноград. Исследование провалов рациональности

А может осуществлять власть над В, заставляя его делать то, чего он делать не хочет, но А также осуществляет власть над В, оказывая на него влияние, формируя и определяя сами его желания. Действительно, разве высшим проявлением власти не является порождение у другого или у других таких желаний, которые вы бы хотели у них видеть, то есть обеспечение согласия с их стороны посредством контролирования их мыслей и желаний? Чтобы это понять, совсем не нужно пускаться в рассуждения о «Дивном новом мире» или о мире Б. Ф. Скиннера: контроль над мышлением может осуществляться в менее тотальных и более скромных формах, таких как контроль над информацией, масс-медиа и сам процесс социализации[275].

В пассаже есть некоторая двусмысленность: какое объяснение желаний предлагает Льюкс – целевое или функциональное? Действительно ли правители могут умышленно внушать подданным определенные убеждения и желания? Или же в отрывке говорится только о том, что некоторые ментальные состояния имеют последствия, благоприятные для правителей? И если так, могут ли эти последствия по-прежнему объяснять их причины? Как объяснялось в главе II, целевое объяснение маловероятно, поскольку данные состояния являются по сути своей побочными продуктами, а неинтенциональное объяснение через последствия не будет работать до тех пор, пока не будет оговорен механизм обратной связи. В любом случае понятие кислого винограда предполагает строго эндогенную каузальность, в отличие от экзогенных объяснений через выгоды для других. Правителям выгодно, чтобы их подданные смирились со своим положением, но само смирение вызывается – если мы имеем дело с кислым виноградом – тем, что оно выгодно самим подданным.

Отсюда не следует, что поведение правителей не имеет никакого отношения к верованиям и желаниям, создаваемым у подданных. Наоборот, действуя со страстью, а не с расчетом, правящие классы успешно влияют на умы своих подданных, с последствиями, благотворными для их правления. Рассмотрим значение методизма для Англии времен промышленной революции, когда он служил «одновременно в качестве религии индустриальной буржуазии <…> и широких слоев пролетариата»[276], то есть как «религия и эксплуататоров, и эксплуатируемых»[277]. Речь идет о религии эксплуататоров и в том смысле, в каком Вебер писал о методизме (как и все учения с элементами кальвинизма, он способствовал рациональной экономической деятельности)[278], и в том смысле, что он трансформировал рабочих, превращая их в надсмотрщиков над самими собой и тем самым уменьшая потребность в надзоре и принуждении[279]. (Заметьте, что ни одно из этих следствий методизма не дает объяснения того, почему буржуазия в него верила. Этот вопрос вкратце поднимается в разделе IV.2.)

Методизм был также религией эксплуатируемых – по целым трем рядам причин, установленных Э. П. Томпсоном[280]. Во-первых, имела место прямая индоктринация посредством воскресных школ и других институтов «религиозного терроризма»; во-вторых, методизм создавал своего рода сообщество, которое заменяло разрушенные прежние сообщества; и, в-третьих, многие рабочие обращались к религии за утешением. Однако индоктринация была успешной только потому, что религиозные террористы верили в то, что проповедовали. Было бы весьма противоречиво называть это «высшим проявлением власти» в том смысле, что людей заставляют иметь те желания, которые выгодны властям. Я могу захотеть, чтобы у вас появились определенные желания, потому что они заставят вас совершать выгодные для меня поступки или потому что они принесут вам самим выгоды в виде спасения. Конечно же, наивно предполагать, что буржуазия не осознавала и не ценила выгоды, которые давал ей методизм рабочего класса, но в равной степени наивно (или чересчур изощренно) полагать, что именно это питало религиозный пыл, с которым она его проповедовала. Косвенные эффекты могут быть известны и приветствоваться – и все равно не иметь объяснительной силы либо потому, что они недостаточно сильны, чтобы мотивировать к действию, либо потому, что они являются по сути побочными продуктами, как в данном случае.