Некоторые марксисты довольствовались тем, что выписывали каузальные связи между убеждениями и социальной структурой на основании «структурных гомологий» – громкого названия для любых произвольных сходств, которые приходили в голову автору[347]
. Другие объясняли убеждения через их соответствие классовому интересу, не заботясь о том, чтобы дать определение термину[348] или наметить достоверные механизмы, посредством которых убеждения могли бы вызывать собственное выполнение. Вопреки структурному и функциональному подходам мне бы хотелось подчеркнуть потребность в понимании психологических механизмов, посредством которых идеологические убеждения формируются и закрепляются. Если брать шире, марксистская теория будет продолжать переживать застой, пока открыто не возьмет на вооружение методологический индивидуализм. Говоря словами Уильяма Блейка, «тот, кто делает добро ближнему, должен делать его в Мельчайших Деталях…ибо Искусство и Наука могут существовать лишь в виде тщательно организованных Деталей».Подобные мельчайшие детали предоставляются когнитивной психологией в строго контролируемых экспериментах. Далее я дам очерк работ теоретиков диссонанса и чуть более подробно остановлюсь на работах Амоса Тверски и других ученых, принадлежащих той же традиции. Особенно полезным я нашел недавний синтез, произведенный Ричардом Нисбеттом и Ли Россом в книге «Человеческое умозаключение». Я полагаю, что экспериментальный и широкий исторический подходы к формированию убеждений могли бы взаимно обогатить друг друга: историкам нужна социальная психология, чтобы понимать, какие из наблюдаемых моделей случайны, а какие каузально обоснованы, а социальные психологи должны обращаться к истории за примерами, которые могли бы подстегнуть их воображение.
IV.2. Убеждения, вызванные ситуацией
Марксистскую теорию идеологии можно защищать двумя способами: как теорию рациональной веры в классовое положение и как теорию, объясняющую веру в свете классового интереса. Я коснусь обоих способов, а также отношения между ними. Далее я объясню, что имею в виду под убеждениями, вызванными ситуацией, но позвольте начать с первой из серии негативных пропозиций, которые образуют важную часть моей аргументации:
И, в частности, идеи, сформированные классовым положением, необязательно должны служить классовому интересу. Эту гипотезу четко сформулировал Лешек Колаковский:
[Когда] Энгельс пишет, что кальвинистская теория предопределения была религиозным выражением того обстоятельства, что коммерческий успех или банкротство не зависят от намерения бизнесмена, но зависят от экономических сил, тогда, соглашаемся мы с подобным наблюдением или нет, мы должны рассматривать его как утверждение чисто каузальной связи: ибо идея абсолютной зависимости от внешней власти (а именно от рынка в «мистифицированной» форме провидения), кажется, не слишком помогает интересам бизнесмена, но скорее санкционирует бессилие[349]
.Контекст показывает, что Колаковский разобрался здесь не до конца, поскольку он проводит различие только между каузальным и телеологическим детерминированием убеждений и не проводит дальнейшего различия между горячей и холодной каузацией. По всей видимости, он считает (ошибочно, на мой взгляд), что высказывания «убеждения вызваны интересами указанного класса» и «убеждения таковы, каковы они есть из-за классового положения» – синонимы. С другой стороны, он верно понимает, что первое высказывание не синонимично высказыванию «убеждения служат интересам указанного класса». На самом деле два различия между каузальным и телеологическим объяснениями убеждений и между объяснением с точки зрения положения и объяснением с точки зрения интереса пересекаются друг с другом, давая три, а не два случая: каузальное объяснение через положение, каузальное объяснение через интерес и телеологическое объяснение через интерес (или функциональное, как я буду его здесь называть). В общем и целом эти объяснения являются главным предметом данного раздела и соответственно разделов IV.3 и IV.4.