Kiss. Демон снимает маску

Телевидение производило на меня не меньшее впечатление, но казалось доступнее, поскольку было бесплатным и находилось дома. Сначала мне было не важно, что смотреть. Во всем присутствовала Америка. Но спустя какое‑то время у меня появились пристрастия, основанные на костюмах персонажей. И чем отважнее были герои, тем лучше. Я не пропустил ни одной серии «Супермена». Я смотрел и «Клуб Микки-Мауса», но мне не нравились девчонки, которые в нем участвовали. Они вели себя слишком по-девчачьи. Они пританцовывали и кривлялись и не могли бегать так же быстро, как мальчики. Мальчишкам всегда приходилось быть настороже, а девчонки вечно мешались под ногами. Мальчики играли в ковбойском сериале про Спина и Марти. Они любили приключения. Помню, как я смотрел по телевизору «Викингов» — сериал по мотивам фильма. Помню Джета Джексона, парня с большим быстрым самолетом. И помню мультфильмы, особенно студии «Warner Bros.». Мне нравились «Том и Джерри», пусть они и не отличались замысловатой сюжетной линией — одна сплошная погоня. Зато они были отлично нарисованы, и шутки были смешные. Сейчас меня поражает, насколько многослойными были муль-тики про Багза Банни и Даффи. В них содержалась масса скрытых шуток, двусмысленных выражений, сексуальных подтекстов. Например, кад Багз Банни, переодетый в женщину, выходит замуж за Элмера Фадда. Авторы вытворяли что хотели. Много лет спустя, когда вошла в моду домашняя видеозапись, я стал записывать мультфильмы, которые шли субботним утром, и пересматривал их снова и снова. Даже когда у меня сидели гости — другие музыканты, актеры, знаменитости, — я обязательно включал мультики. Люди не понимали моей одержимости, но несколько лет спустя все признали, что эти мультфильмы являются значимыми произведениями американского послевоенного искусства. А я это всегда знал.

В целом меня притягивало все, что касалось приключений, и все, что давало возможность узнать новые места, совершать отважные поступки и спасать мир. Довольно быстро я увлекся фантастикой и фэнтэзи. «Горго», переиначенная «Годзилла», которую я посмотрел в Уильямсбурге, оказалась только началом. Я был в восторге от «Конги», содранной с «Кинг-Конга». Восхищался я и «Ползущим глазом» — английским фильмом про жуткого монстра, похожего на осьминога с одним глазом на голове. Меня он пугал до смерти.

Третьим ингредиентом в моем новом самосознании были комиксы. Как‑то во время одной из наших получасовых перемен в доме номер 206 по улице Уилсон я впервые увидел комиксы. Это были «Супермен» и «Бэтмен», и я сразу на них подсел. Я знал Супермена по сериалу, но понятия не имел, кто такой Бэтмен. Однако все остальные дети, похоже, знали его. Я отправился домой к одному из ребят из иешивы, у которого была целая гора комиксов, и не только про супергероев, но и «Борцы с неизвестным», и «Дом тайны», и многие другие. Я читал и перечитывал комиксы, и они уносили меня в иную реальность.

В то же время менялось и общество вокруг меня. Эра гражданских прав находилась в самом зародыше, и если появлялись признаки прогресса, то оставались очевидными и неугасающие свидетельства волнений. После года в иешиве мы с мамой переехали из Бруклина обратно в Куинс, в Джексон-Хайтс, где я пошел в обычную школу на углу бульвара Джанкшн и Девяносто третьей улицы. Школа стала новой главой в моем американском образовании, ведь там я впервые столкнулся с чернокожими детьми. На самом деле двое моих лучших друзей были черными, потому что они были высокие и в шеренге стояли рядом со мной. Я никогда не обращал никакого внимания на то, что они черные, а я белый. В Израиле у меня особо не было опыта общения с людьми другого цвета кожи, и дома никогда не уделяли этому внимания. Но мало-помалу я начал осознавать, что между людьми существуют расовые границы.

Помню, после школы я частенько ходил домой к одному из чернокожих ребятишек. Его звали Уолтер, мы с ним дружили. Его мама делала нам сэндвичи, и мы играли в разные игры. Когда темнело, его мама снова заглядывала в комнату и напоминала мне, что пора идти домой. Другой мой чернокожий друг, Альфред, иногда одалживал мне свой второй велосипед, и мы катались около аэропорта Ла-Гардия. По дороге домой мы проезжали недалеко от бульвара Джанкшн, и Альфред часто говорил: «Там лучше не ездить, это опасно». Я не понимал, о чем он, даже после его объяснений. Я тогда оставался очень наивным и не хотел меняться, ведь я не был уличным ребенком. Я был телевизионным ребенком. Я жил в мире «Супермена» и «Сумеречной зоны».