KISS. Лицом к музыке: срывая маску

У меня была другая идея: я хотел записать альбом в честь воссоединения. Не хотелось, чтобы потом меня мучили мысли о том, что я упустил этот шанс. Когда мы снова собрали группу в ее первоначальном составе, я, помимо всего прочего, надеялся, что мы сможем добиться впечатляющих результатов. Я думал, что, собрав вместе все наши знания и опыт, мы получим формулу успеха. Во всяком случае, совместная работа поможет сгладить любые нерешенные вопросы и исправить ошибки. Я был почти уверен, что нашел ответы на эти вопросы после нашего турне в честь воссоединения. Люди не меняются, и мы удаляемся друг от друга из-за глубоких разногласий. Но я хотел не совершать ошибку и воспользоваться всеми возможностями.

В качестве продюсера пластинки Psycho Circus мы пригласили Брюса Фейрберна, который участвовал в создании некоторых хитовых записей Bon Jovi, Aerosmith и Loverboy. Но оказалось, что он не подходил для этой работы. На своих успешных записях 1980-х он работал с командой, которая включала удивительных Боба Рока и Майка Фрейзера, которые продолжили вытворять удивительные вещи, но уже без него. Иногда, когда команда распадается, а ее участники пытаются что-то сделать самостоятельно, ты лучше понимаешь, кто вносил больший вклад, исходя из того, кто сильнее преуспел в сольной карьере. Из всех демозаписей Брюс выбрал для альбома самые ужасные песни. Песня, которая в конечном итоге произвела больше всего шума, оказалась заглавным треком — «Psycho Circus». Брюс не хотел включать ее в альбом. Казалось, что его злость на Джина затуманила его слух.

Однажды мне все-таки пришлось привести его в чувство: «Это твой первый альбом KISS, а для меня он восемнадцатый по счету. Ты поиграешь с нами, а потом уйдешь. Я же останусь с группой. Я буду отвечать за эту запись, поэтому буду поступать так, как считаю нужным».

В выходные я отправился в студию и записал «Psycho Circus». Альбом обернулся настоящей катастрофой. Питер и Эйс не явились. В любом случае я не думаю, что Брюс использовал бы Питера, так как тот не мог играть ничего сложнее тех собачьих уловок, которым обучил его Томми перед нашим турне. Вместо того чтобы работать, мы все время разговаривали с их адвокатами. Хотел бы я, чтобы их адвокаты могли сыграть на альбоме.

Это вышло бы дешевле.

54

Однажды, ближе к концу турне, я понял, что не могу брать предметы с полки одной рукой, не придерживая ее при этом второй. По возвращении домой я пошел к врачу, который сказал, что мне нужна операция по восстановлению сильно поврежденного плечевого сустава. Я сообщил Пэм, что мне необходима операция. Когда наступил день операции, она поставила меня перед фактом, что завтра у нее прослушивание. Она уже отправила Эвана погостить к ее родителям в Техас на пару недель. «Я не хочу ставить под угрозу прослушивание, — сказала она, — поэтому я останусь сегодня вечером в гостинице и поработаю над сценарием». Пэм отвезла меня домой из больницы и была такова.

Врач, который проводил операцию, отправил меня домой, прописал мне викодин и сказал пользоваться системой охлаждения, которая опрыскивала мое плечо ледяной водой из ведра. Я принял свои болеутоляющие и в течение ночи наполнял ведро ледяной водой, находясь в темном и пустом доме. Я не мог поверить, что остался один. Не мог поверить, что она сделала это со мной. Ей хотелось верить, что она отвернулась от своей карьеры ради меня или Эвана, хотя правда заключалась в том, что это карьера отвернулась от нее. Пэм просто не могла найти себе работу. Конечно, проще было во всем винить меня. Разумеется, я был виноват, но не в этом случае. Я мечтал остепениться, а Пэм, хоть и была хорошим человеком, совершенно не подходила для меня в этом плане. Я упрямо хотел воплотить эту мечту с ней, не обращая внимания на то, что с самого начала все факты говорили об обратном. «До того, как я вышла замуж, я могла поехать в Европу, когда захочу», — сказала она однажды. «Ага, — ответил я, — десять лет назад я трахал женщин, чьи имена даже не знал. Отлично. Но те времена прошли». Очевидно, что никто из нас не был счастлив. Пэм дружила с актрисой, чья карьера внезапно пошла на взлет, когда ей было за сорок. Она стала для нее символом — ее успех олицетворял собой победу женщин среднего возраста над стереотипами, с которыми многие из них сталкивались. Мне она не показалась особенно приятной или выдающейся. Ее муж, оказавшийся избалованным богатым ребенком, не способствовал тому, чтобы я проникся симпатией к этой паре.

Эту актрису пригласили на шоу Опры Уинфри. В тот раз на передаче обсуждали, как различным женщинам удалось сохранить баланс между успехом, независимостью и семейной жизнью. Перед выходом она обратилась ко мне за помощью: «Я не знаю, что мне сказать!». Я на коленке написал для нее какую-то пафосную речь, будто прямиком из заурядного фильма о кунг-фу.