KISS. Лицом к музыке: срывая маску

А выглядели все же изумительно совершенно. У всех талии — как мои запястья. Мы с Джином рядом с ними как полузащитники. Мы переглянулись: оба поняли, что по внешнему виду музыкантов KISS не отличишь от пожарных-трансвеститов, или типа того. Да, такие мы никуда не годимся. Не победим мы Dolls в их игре. Забудем о том, чтоб стать лучшими Dolls, нам надо стать лучшими KISS. Нам надо было победить в игре, игравшейся по нашим правилам. Поэтому после того концерта мы решили скинуть все наши разноцветные тряпки и облачиться в зловещее черное.

Я посещал пару бутиков, просто разглядывая там новейшие рок-н-ролльные наряды, особенно шмотки, которые в Лондоне сейчас нарасхват. Однажды мне глянулись штаны в Jumpin’ Jack Flash, которые нашему новому стилю подошли бы идеально, но стоили они 35 баксов. Для меня в то время очень большие деньги. Так что я решил купить ткань и сам такое пошить. Швейной машинкой я до того никогда не пользовался, но я распорол мои любимые джинсовые клеша и их использовал как лекало. Мама все твердила, что-де молнию вшить не сумеешь.

Я все сумею.

Это только вопрос приложенных усилий.

Штаны из красивенького атласа цвета «черный металлик» получились отменными, а их себестоимость приближалась к нулю. И молния, кстати, отлично работала. Джину штаны так понравились, что он попросил меня пошить и ему. Пошил. А Эйсу мама сшила рубашку с аппликацией орла.

Потом мы отправились в зоомагазин и купили себе собачьи ошейники. Мне потребовался ошейник для датского дога: тот, который был для пуделя, оказался слишком мал. Так мы добрались аж до садо-мазо-магазина. Никогда не забуду, как пробирался по лестнице в это заведение, расположенное в квартале мясокомбината, и вошел с широко распахнутыми глазами. Вообще представления не имел, на что я смотрел: кожаный мешок на голову с застежками-молниями на глазах и трубкой во рту — господи боже, что ж вы с этим вытворяете-то? Наконец мы нашли кое-что из наших первых шипованных нарукавников и воротников в другом садо-мазо-магазине, Eagle’s Nest в Уэст-Виллидж.

Наши новые одеяния как-то сами собой предполагали белый грим на лице. И мы все вместе в нашем лофте на 23-й улице сели кружком и, глядя в зеркало на двери, стали накладывать грим. Делать это мы не просто не умели, мы даже не имели примерного представления, как надо, и как одержимые мазались гримом, стирали его, пробовали по-разному.

Сперва я попробовал красную помаду. Потом нарисовал круг вокруг глаза, как у собачки Пити из «Маленьких негодяев». Но меня всегда завораживали звезды, а сейчас я, разумеется, намеревался быть фронтменом группы, ее визуальным центром на сцене. Все, я больше никогда не буду чудаковатым мальчиком, изгоем. Я буду — Звездным Мальчиком.

И нарисовал звезду вокруг правого глаза. Оказалось, непростая это задача — нарисовать плоский символ на объемном объекте, моем лице, то есть совместить два измерения и три измерения. К тому моменту, как сносная звездочка худо-бедно нарисовалась, я уже устал. Сил на вторую на левом глазу уже не было. Всё, готово.

Очень поучительно было ознакомиться с образами, которые придумали себе ребята. У Эйса картинка неземная, космическая. За то короткое время, что я с ним пообщался, я бы так его и описал: Человек из космоса. Он частенько шутил, что прилетел с планеты Джендал. Он постоянно бросался какими-то странными неправильными фразами вроде «один за один я их убить», вообще болтал на придуманных языках, да и просто бормотал ахинею. Иногда его начинало трясти, как в лихорадке, и он спрашивал: «Что произошло — землетрясение?». А мы отвечали: «Нет, это ты сам, у тебя трясучка».

Грим Питера оказался элементарным, причем не абстрактным, а с прямым смыслом. Он считал, что в жизни несколько раз висел на волоске от гибели, и раз он жив — значит у него девять жизней. Ну, как у кошки, понимаете. Вот Человек-Кот ему и подошел. Питер не относился к тем людям, которых вы называете интеллектуалами.

А у Джина идея раскраски была, бесспорно, самой сильной. Симметрия и дьявольщина. Разврат. Что-то от театра кабуки. Убийственный образ, а когда Джин еще язык высовывал, то тут все обретало новый смысл. Демон. А потом мы поняли, что его и мой образы — мой улыбающийся, его злой — на сцене просто идеально дополняют друг друга, как свет и тень.

Единственный критерий того, работают ли наши образы, — насколько нам самим в них комфортно. Образы эти усилили реальные черты наших личностей, в этом смысле они не были просто костюмами. Они — внешнее проявление того, что внутри нас. Это имело смысл. И все мы тем или иным образом помогли друг другу найти этих персонажей.

Мы никогда не садились за стол поразмыслить на тему: почему такой грим. Мы это почему на самом деле и не понимали. Мы просто хотели продвинуться дальше других, стать группой, каких сами никогда не видели. Грим дал нам возможность соединить все качества британских групп — моих кумиров; связный образ, общее чувство, — но при этом персонажи разные.