KISS. Лицом к музыке: срывая маску

А еще тогда же в Японии я пообщался с руководством Hoshino Gakki, производителем гитар Ibanez. Мы сидели в зале заседаний совета директоров, где я им излагал свою точку зрения на то, что такое хороший звук и внешний вид гитары. Из этого общения родилась моя первая именная модель гитары. То, что гитара с моим именем продается в магазинах музыкальных инструментов по всему миру, — это, конечно, веха. Для меня как для любого музыканта.

Отыграв последний концерт, мы вылетели обратно в Лос-Анджелес. А там узнали, что согласно опросу Гэллапа оказались самой главной группой Америки, оставив позади Aerosmith, Led Zeppelin, Eagles и многих других. Вскоре журналы стали публиковать свои читательские опросы с примерно теми же результатами. В опросе журнала Circus мы шли ноздря в ноздрю с Led Zeppelin, но все же опередили их. Теперь я был высокого мнения о нашей деятельности, но поскольку я нормальный человек, а не сумасшедший, в одной лиге с Led Zeppelin я сам нас не видел. Те же самые издания публиковали опросы читателей на тему любимого музыканта, и в категориях «Лучший гитарист» и «Лучший барабанщик» лидировали Эйс и Питер соответственно, а это еще больше увеличивало разрыв между тем, кем они себя считали, и их реальными способностями. Если б только читатели Circus знали, что эти двое почти все время находились в каком-то нечеловеческом состоянии, на все плевали и были настолько обдолбанны, что в студии либо играли свои партии с огромным трудом, либо их за них исполняли безвестные лабухи. И я понял, что если мы не доверяем критикам, которые называли нас торгашами и опускали нашу музыку, то и людям, что называют нас виртуозами, верить не стоит. Питер и Эйс с этим не соглашались. Пресса только усиливала их выдумку о том, что они якобы музыканты мирового класса. Собственно, Эйс таковым мог бы быть на самом деле, но свой талант — а также тело и мозг — он нещадно истреблял бухлом и наркотиками. А Питер? Начиная с альбома Destroyer и далее, то, что хотела делать группа, выходило за пределы его возможностей.

До того, как вернуться в Нью-Йорк записывать новый альбом, мы провели несколько ничем не занятых недель в Лос-Анджелесе. Однажды вечером я пошел потусоваться с Литой Форд, которая тогда играла в группе The Runaways. Мы с Литой весело проводили время. Ей тогда было всего девятнадцать лет, но ее группа недавно выпустила уже второй альбом и собиралась в тур по Японии. Мы с Литой отправились на некий концерт в клуб под названием Starwood. Концерт начался с группы The Boyz, в которой тогда играл гитарист Джордж Линч, впоследствии прославившийся в Dokken. The Boyz исполнили кавер «Detroit Rock City». Следующими выступали Van Halen, которые произвели на меня сильное впечатление. У них на следующий день был запланирован концерт, и я позвал Джина со мной сходить послушать их.

И вот в тот второй вечер, ближе к финалу выступления Van Halen, Джин вдруг встал и ушел куда-то. Я и не подозревал, что он пошел за кулисы, чтобы предложить группе прийти в студию и сделать демозапись. Он мне об этом ничего не сказал. Вернувшись на свое место в зале, он ни о чем таком даже не упомянул. Я об этом узнал лишь потом. Мне это показалось странным: я-то всегда считал Джина единственным членом группы, на которого я могу положиться, а он, получается, за моей спиной делал свои дела. И вот постоянно у него были такие порывы. Объяснять мне свое поведение, которое я считал нечестным, подлым, он нужным не считал.

В тот период в Калифорнии я также начал общаться с Джеорген Лапьер, сестрой Шер. Джеорген тогда блистала в мыльной опере «Главный госпиталь». Она была очень, очень умной — входила в сообщество людей с высоким IQ Mensa, и я просто обожал беседовать с ней. Мы с ней встречались периодически более года, хотя я через какое-то время сказал прямо, что и с другими я тоже хочу общаться. Был, то есть, в этом смысле предельно честен, ничего не скрывал. Я понимал, что телефонный роман может длиться вечно: болтаешь-болтаешь, потом желаешь доброй ночи и идешь своими делами заниматься.

Закончилось наше пребывание в Лос-Анджелесе, я улетел в Нью-Йорк. И вот в этом полете мне явилась песня «Love Gun» — вся целиком, готовая: мелодия, текст, партии всех инструментов. Удивительное дело, для меня крайне редкая ситуация. Саму идею «ружья любви» я украл из песни «The Hunter» в версии Алберта Кинга, из которой, кстати, цеппелины позаимствовали свою «How Many More Times», вышедшую на их дебютном альбоме. К моменту приземления самолета я уже готов был писать демо.