Kiss the rain

Собрав себя в руки, решаю, что это самый удачный момент для решающего удара. Медленно прохожусь высокомерным взглядом по его фигуре и, слегка улыбаясь, говорю:

– Ты хоть имя-то мое знаешь? – он хмыкает, но не отвечает, продолжая раздевать меня глазами. – Вот-вот! – засовываю сигарету в рот.

– Не выношу курящих девушек, – он выхватывает ее из моего рта и вставляет в свой, но другим концом. И я понимаю, что опростоволосилась по полной.

Открываю дверцу машины Элвиса и молча сажусь внутрь. Друг улыбается мне и заводит авто. Но когда он практически трогается с места, Лукас неожиданно оказывается рядом с машиной и стучит в окно с моей стороны. Я медленно опускаю стекло и вопросительно изгибаю бровь.

– На, – хитро улыбаясь, он протягивает мне мой мобильный, а я, ошалевшая от его выходки, не могу выдавить ни слова.

– Увидимся, Тори, – он подмигивает мне и уверенной походкой удаляется в сторону подъезда.

– Что с тобой вообще произошло? – Элвис смотрит на меня удивленными глазами, а я понимаю, что от шока не могу даже языком пошевелить.

– Без комментариев – даю знак, чтобы он трогался, и гипнотизирую телефон немигающим взглядом. Все-таки, хитрый наглец…

Глава 2

Лукас

Поднимаюсь на лифте, и уже на пороге квартиры слышу звон бьющегося стекла и дикую брань отчима. Снова деньги нужны, снова проигрался…

– Черт, может, валить, пока не поздно? – устало облокачиваюсь плечом о стенку подъезда и обессилено опускаю голову. Валить-то особо некуда… да и желания нет, после запойной ночки на квартире у Графа голова трещит. Вздремнуть бы пару часиков, да и в «Гараж» смыться.

Собравшись с духом, толкаю дверь и тихонько прохожу внутрь. Скинув кроссы, на цыпочках иду по длинному коридору. Как назло, моя комната в самом конце.

– Это мои деньги, и мой бизнес! И мое дело, как ими распоряжаться! – в проеме двери вижу отчима, стоящего в воинственной позе посреди гостиной. Перед ним на диване, с прямой осанкой и неизменно высокомерной улыбкой на губах, восседает мама. Единственное, что выдает ее раздраженное состояние – постукивание указательного пальца по подлокотнику.

Осточертело мне. Каждый раз одно и то же. Непонятно, для кого она играет спектакль «холодной леди». Уже всем до одного в этой семье известно, что отчим может делать все, что ему вздумается. А мама, сколько бы ни важничала, каждый раз будет идти у него на поводу. Все бы ничего, но ее маниакальная одержимость этой никчемной особью под названием «муж» успела разрушить не одну жизнь.

Махнув на все это, молча прохожу дальше по коридору. Закрываю дверь комнаты и стягиваю с себя насквозь пропахшие куревом вещи. Черт возьми, пару месяцев продержаться бы, и валить отсюда. Если бы мог, уже сейчас побросал вещи в сумку, и в аэропорт – до Валенсии. К отцу. Но стоит мне зажмуриться, перед глазами всплывает жуткая картина годичной давности. Ее бледное лицо, впалые щеки, раскиданные по полу волосы. Образ сестренки, лежащей без сознания, у входной двери квартиры – лучшая мотивация, заставляющая, сжав зубы, терпеть весь этот цирк.

Приняв горячий душ, наскоро обтираюсь полотенцем и выхожу из ванной. Но, не успев добежать до спальни, натыкаюсь на строгий мамин взгляд.

– Лукас да Силва, ты сегодня не ночевал дома, – мама стоит в двух шагах от меня, скрестив перед собой руки. Вопросительно изгибает брови и, слегка прищурившись, смотрит на меня в упор. А я, стоя в одном полотенце, повязанном на бедрах, ощущаю себя, словно на допросе у следователя. Черт, не удалось избежать столкновения с местной властью.

– Мам, привет, мне некогда, – разворачиваюсь, и спешу к себе. Но сегодня вариант побега не срабатывает, и, пройдя в комнату, я вижу, что мама следует за мной.

– Лукас, может, ты прекратишь вести себя, как умалишенный подросток?! Не хватало мне после твоих ночных похождений оплачивать аборты юным проходимкам.

– Мам, насчет юных проходимок, можешь быть спокойной, они не в моем вкусе.

После моей фразы воцаряется минутное молчание. Повернувшись, вижу, что мама замерла с вытянутым от удивления лицом. Потому что еще никогда никто не позволял себе такой наглости, как открыто перечить ей.

– А вот проходимки в самом расцвете сил… это да, – улыбаюсь, и падаю со всего маху на кровать. О, чудо, мягкая постелька и здоровый сон.

– Твой юмор – плоский и глупый! Весь в отца своего! – она морщится и захлопывает дверь.

– Да уж лучше в отца, чем в муженька твоего, – хочется мне сказать ей, но я молчу. Ибо с тех пор, как я начал общаться с папой, и более того, год назад поменял фамилию и имя на его родословную, мама особенно болезненно реагирует на любое упоминание об отце. Слышится непродолжительный стук в дверь, после которого та снова открывается.

– Тебе твой испанский дружок звонил, сказал, что ты включен в стартовый состав Гран При… Я надеюсь, ты сдержишь обещание, и не смоешься раньше времени к своему папаше, – столько желчи и неприязни в ее словах. Меня вообще иногда сомнения берут, что я ее сын.