Кистень

Но и заметить, как воровато огляделся рыжебородый, как кинулся с сумой в сторону и сунул её внутрь поваленного трухлявого ствола березы, уже не было возможности. И только угасающий взгляд мертвого разбойника следил за тем, кому досталась его последняя добыча.

А потом послышались крики – набежали остальные преследователи. И уже до Павлухи дела никому не было – как же, самого Кистеня одолели! Разглядывали убитого, радовались. Эх, люди божьи… Только один спохватился, молитовку забормотал.

Холодно было в снегу по самые ноздри сидеть, ох холодно… Пока не утащили мертвого атамана, уложив на большие сосновые ветки, боялся Павлуха и нос высунуть. То и дело слышалось, что отыскали-таки его, углядели.

Но обошлось, затихло. Только тогда и выбрался, поплелся к заимке. Уже темно было – думал, не дойдет. Шел по звездам, тер обмороженные уши да озирался – не появятся ли волки. Чудом одним не закоченел по дороге.

Щербатый, как услышал, что Кистеня убили, перекрестился. Только и сказал, что всего двое их уцелело – Павлуха да ещё один, Васька-хромой. Вот она судьба – хромой ушел, а быстрый да верткий Кистень под пулю попал.

Да только судьба ли это? Следующей же ночью зарубил Щербатый топором обоих – и Павлуху, и Ваську. А после в лесу зарыл. Нет атамана, нет и шайки. А кубышка с награбленным добром – вот она, достанется тому, кто хитрее окажется.

***

На вокзал они хотели приехать заранее, но благие намерения вечно оборачиваются какой-нибудь ерундой. Конечно же, у отвозившего их Сашкиного отца, что-то забарахлило в машине, пришлось срочно садиться на троллейбус, который, кряхтя и стеная, тащился по улицам, словно катафалк. В итоге, Мика с Сашкой примчались на перрон за три минуты до отхода поезда, и первыми, кого они там увидели, были Регина и нежно обнимающий её сзади Дэн.

В такие минуты трудно сохранить безразличное выражение лица. Очень трудно. Мика так и не поняла, удалось ли ей это.

– Быстро в вагон, – увидев их, скомандовал Кайсаров и что-то пометил в блокноте, – наши места с шестнадцатого по двадцать восьмое.

Ах, вот как… Но ведь вчера ещё говорилось, что едет десять человек. Ещё двое – вот они, стоят в обнимку. А кто третий?

Третий высунулся из окна и помахал им рукой – Ромка Кайсаров.

В Академии было довольно сложно иметь отца-преподавателя, таких «деточек» априори считали бездарностями, пролезшими по блату. Именно поэтому Кайсаров-младший с первого курса кинулся доказывать всем свою самостоятельность и непомерную крутизну. И довыпендривался – этой весной его едва не выперли. Об этой истории с какими-то богемными девицами и обкурившимися панками были наслышаны все и в разных вариантах. Сам Роман учился курсом младше Мики, а выглядел эдаким наглым принцем – высокий брюнетистый красавчик с длиннющими ресницами и лучезарной улыбкой. Ей такие не нравились, потому что со своим малым ростом она рядом с ними чувствовала себя не слишком уютно. Как пекинес рядом с ротвейлером.

Итак, папенька решил не отставлять отбившего от рук балбеса без присмотра. Ну что же, мотивы понятны. Бедный Ромка!

***

Мика протискивалась между рядами полок, этюдник цеплялся за все, за что только мог, сзади подгонял Сашка, пиная ее под коленки ее же сумкой. А она все думала о том, что ещё можно все изменить – повернуть обратно, выскочить из поезда и остаться на перроне. И пусть катится к чертям эта поездка! Это было выше её сил – видеть их каждый день, постоянно. Ведь наверняка это Регина уговорила Дениса сменить группу, ей доставляло огромное, просто патологическое наслаждение демонстрировать Мике своё превосходство. Черт, черт, черт!… Ну почему у неё всегда так?

– Ты чего чертыхаешься? – спросил Сашка, швыряя сумки на полку. – Из-за этих? Плюнь!