Китаец

Большое количество военных на острове привело к выпуску огромного количества журналов военно-политического толка. Я регулярно их покупал, вешая лапшу продавцам, что всегда мечтал быть военным моряком. В этих журналах, помимо всякого коммунистического агитационного шлака, было много полезной информации, сопоставляя которую с моими данными, я порой находил ответы на интересовавшие меня и Центр вопросы.

В один из дней, сходив за журналами, я зашел в офис нашей турфирмы. Среди корреспонденции я сразу узнал конверт, который предназначался для меня.

В письме для проформы были документы на каких-то людей на оформление туристических путевок. И небывало длинная справка с работы какого-то туриста. С этим шифром я решил возиться дома.

Спустя пару часов я узнал о своем первом настоящем задании, которое не было проверочным, о чем отдельно говорилось в зашифрованном тексте.

Центр сообщал мне, что среди военных на базе острова Хайнань есть свой завербованный человек – русскоговорящий китаец по имени Веньян. Он и был тем основным добытчиком информации, которую я дублировал в последние месяцы. Теперь, когда он исполнил свою роль, ему нужно было безопасно и без последствий покинуть Китай. Но у Центра по какой-то причине нарушилась с ним связь. Моя задача заключалась в том, чтобы найти его, дать понять, что я свой, и передать ему новые документы. Шифром была фраза из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»: «Семь часов утра. Разгон облаков, установление хорошей погоды».

Я был одновременно взволнован и воодушевлен. Пролистав страницы своей памяти, я понял, что за прошедшие месяцы ни разу не слышал его имени.

* * *

Вообще, москвичей на Хайнане узнавали. То все патроны в тире расстреляют, то концерт в святыне устроят. Как-то столичные отдыхающие посетили буддийский храмовый комплекс «Наньшань» и, увидев на билетах стоимость золотой богини Гуаньинь – святыни китайских буддистов, – попросили меня узнать, как ее купить. С их стороны это была не шутка, и я вызвал настоятеля монастыря. У меня с ним были добрые отношения, он, зная, что я лишь переводил слова тех, кто посещал экскурсии, не сердился на меня ни при каких обстоятельствах. Стоя друг напротив друга, они общались на предмет покупки золотой богини. Народу сбежалось – как на публичную казнь. Монахи стали вопить, мол, по какому праву вы на нашу святыню глаз положили, «мы же на ваши не претендуем». И фраза, которую изрек русский человек, судя по всему, казначей в той организации, из которой были он и его друзья, мне врезалась в память на всю жизнь. Под крики и толкания он спокойно, не обращая внимания ни на кого, сумел упрекнуть монахов: «Мы на своих святынях цены не пишем». Затем, выполняя обязательную программу, громко послал всех на три буквы и удалился с места спора.

В тот день я рассказал эту историю Харбинцу. Вместо возмущения китайский военный нахмурил брови и посетовал на то, что он еще не столь высоко забрался по службе, чтобы решать такие вопросы. А то, мол, можно было бы такие деньжищи заколачивать… Я размышлял о том, что в Китае за контрабанду культурных ценностей – смертная казнь, но ради денег Харбинец, кажется, был готов на все.

* * *

Спустя неделю мы отправились в очередной двухдневный тур охотиться на диких свиней. В этот раз компания туристов была большой, поэтому и китайцев было больше. Присоединился в этот раз и Харбинец.

– Веньян! – Харбинец окликнул одного из солдат на исходе первого дня.

У меня по спине промчался холодный ток. К нам подошел типичный китаец, но его отличала походка и взгляд. Он был спокоен и внимателен, беспечен и собран.

Несколько часов я ждал момента, чтобы подойти к нему. Но ситуация была непоходящей, и ничто не предвещало, что таковой станет.

– Друзья! В вашей стране я услышал такую фразу: «Не говорите, если это не меняет тишину к лучшему». – Я начал громко говорить по-китайски тост, чем привлек внимание всех присутствующих. – Это прекрасная фраза. И вот сегодня я много молчал. Мне приятно видеть, как мои соотечественники отдыхают с друзьями, которых я здесь нашел. И ничего страшного, что мы пока не поймали ни одну свинью. Это не главное!.. – Раздался гул одобрения. – Тем не менее! Мы намечаем завтра подъем на 7 утра. Должны будут разогнаться облака и установиться хорошая погода. И хоть одну свинью-то мы должны добыть. А?!

Через мгновение удары стаканов заполонили все пространство. Я осторожно глянул на Веньяна. Он не поднимал глаз. Где-то минут через сорок нам удалось переглянуться. Он выждал момент и, расположившись за спиной Харбинца, коротко кивнул мне.

Наутро, во время охоты, мы уже оба преследовали цель оказаться наедине, и нам это легко удалось. В дебрях тропической растительности на чистом русском Веньян заговорил тихо и очень быстро:

– Короче, я знаю слишком много, и они это понимают. Просто уйти мне никак. Если это произойдет – они просекут, что я тут копал, и вся работа к чертям. Так что вам либо кончать меня, либо довериться и не трогать. Привет нашим.