Китаец

На сей раз Биргитта очнулась в комнате с приглушенным светом и задернутыми шторами. На стуле возле двери — человек в форме. Заметив, что она открыла глаза, он встал и вышел. Буквально тотчас же появились двое других в форме, а с ними врач, обратившийся к ней по-английски, с американским акцентом:

— Как вы себя чувствуете?

— Не знаю. Я устала. И горло болит.

— Мы провели тщательное обследование. С вами все в полном порядке.

— Тогда почему я лежу здесь? Я хочу вернуться в гостиницу.

Врач наклонился ближе:

— Сначала с вами должны побеседовать полицейские. Нам очень не нравится, когда зарубежные гости попадают у нас в беду. Это позор для нас всех. Грабителей, которые на вас напали, необходимо поймать.

— Так ведь я ничего не видела!

— Говорить будете не со мной.

Врач выпрямился, кивнул двоим в форме, и они немедля придвинули стулья к ее койке. Один, переводчик, был молод, второй — лет шестидесяти с лишним. Он задавал вопросы. Из-за тонированных очков она не могла перехватить его взгляд. Ни тот ни другой не представились, сразу посыпались вопросы. Биргитта смутно чувствовала, что старший ничуть ей не симпатизирует.

— Нам необходимо знать, что вы видели.

— Ничего. Все произошло слишком быстро.

— Свидетели в один голос утверждают, что оба нападавших были без масок.

— Двое? Я и не знала!

— Что вы запомнили из случившегося?

— Меня обхватили локтем за шею. Они подбежали сзади. Вырвали сумку и ударили меня в живот.

— Нам нужно знать об этих двоих все, что вы можете рассказать.

— Но я ничего не видела!

— Лиц не видели?

— Нет.

— А голоса их слышали?

— По-моему, они не сказали ни слова.

— Что произошло перед самым нападением?

— Один человек вырезал мой силуэт. Я расплатилась и как раз пошла дальше.

— Пока он вырезал силуэт, вы ничего не видели?

— А что я должна была видеть?

— Кого-нибудь, кто стоял в ожидании?

— Сколько же раз повторять, что я ничего не видела!

Как только переводчик перевел ее ответ, пожилой полицейский наклонился вперед и повысил голос:

— Мы задаем вопросы, так как хотим поймать тех, кто ударил вас и украл сумку. Поэтому следует отвечать, не теряя терпения.

Каждое слово точно пощечина.

— Я просто говорю, как все было.

— Что находилось в вашей сумке?

— Немного денег, китайских, и американские доллары. Расческа, носовой платок, несколько таблеток, ручка, ничего важного.

— Ваш паспорт мы нашли во внутреннем кармане куртки. Вы шведка? Почему вы здесь?

— Приехала с подругой в отпуск.

Пожилой полицейский задумался. С непроницаемым видом.

— Силуэт мы не нашли, — наконец сказал он.

— Он лежал в сумке.

— Отвечая на мой вопрос, вы его не упомянули. Может быть, еще что-то забыли?

Биргитта немного подумала, покачала головой. Допрос резко закончился. Старший полицейский что-то сказал и вышел из палаты.

— Когда вам станет лучше, вас отвезут в гостиницу. Позднее мы навестим вас еще раз, зададим несколько дополнительных вопросов и составим протокол.

Переводчик упомянул название гостиницы, хотя Биргитта ничего не говорила.

— Откуда вам известно, где я живу? Ключ был в сумке.

— Такие вещи мы всегда знаем.

Он поклонился и вышел. Дверь не успела закрыться, как опять появился врач, тот, с американским акцентом.

— Мы еще немного подержим вас здесь. Проверим анализы крови и рентгеновские снимки. А потом вы вернетесь в гостиницу.

Часы, подумала Биргитта. Их не забрали. Она взглянула на циферблат. Без четверти пять.

— Когда я смогу вернуться в гостиницу?

— Скоро.

— Моя подруга забеспокоится, если меня там не будет.

— Вас отвезут. Нам не хотелось бы, чтобы зарубежные гости сомневались в нашем радушии и заботливости, хотя порой и происходят несчастные случаи.

Биргитта осталась одна. Откуда-то издалека донесся крик, сиротливый вопль, гулко раскатившийся по коридору.

Мысли кружили вокруг случившегося. Единственные фактические свидетельства нападения — боль в горле и пропавшая сумка. Все прочее совершенно нереально: внезапный шок от захвата со спины, удар в живот и люди, которые ей помогли.

Они-то наверняка видели, думала она. Полиция их опросила? Они дождались «скорой»? Или первой прибыла полиция?

Никогда раньше на нее не нападали. Угрожали, да. Но физически никто не набрасывался. Полученный удар — первые побои в ее жизни. Она судила людей, которые избивали, стреляли, пыряли ножами. Однако сама никогда не чувствовала, как подкашиваются ноги.

Ей что, по-прежнему страшно? Да, ответила себе Биргитта. За долгие годы работы в суде она усвоила: жертва грабежа и нападения ничего не забывает. Страх остается надолго, порой на всю жизнь. Ну уж нет, ей вовсе не хочется превратиться в насмерть запуганное существо, которое, рискнув выйти на улицу, то и дело оглядывается назад.

Дома она непременно расскажет все Стаффану. Приглаженную версию, но так, чтобы он понял, почему она может неожиданно вздрогнуть посреди улицы.

Одно за другим накатывали чувства, обычные после нападения, как она знала. Страх, злость, унижение, печаль. И мстительная ненависть. Как раз сейчас, лежа в постели, она бы ничуть не возражала, если бы этих двоих поставили на колени и пристрелили.