Китаец

Такая техника «консервации» секретной информации была впервые разработана и опробована в Советском Союзе в 1983 году. Имя психиатра, автора этой идеи, до сих пор скрыто. После распада СССР этой методикой завладели американцы, а затем и многие другие разведки мира. Эффективность применения техники «консервации» зависела от психофизических особенностей человека. Для усиления работы метода требовалась регулярная подкачка мозга стимуляторами замедленного действия. Звучит страшно, а в итоге – банальный укол препарата в задницу. На начальной стадии работы я проходил такие «апгрейды» каждые 24 месяца, потом укол нужно было делать раз в 36 месяцев. Эффективность метода работы «по закапыванию фактов» в памяти я узнал еще во время учебы.

* * *

Возвращаясь на конспиративную квартиру в районе станции метро «Свиблово» (в период обучения у меня их было несколько, по очереди в разных районах Москвы) с пакетом продуктов, я почувствовал опасность. Внешне все было как обычно, вокруг не было ничего подозрительного: ни людей, ни машин – ничего, что должно было насторожить. Ведомый интуицией, я прибавил шаг и быстро вошел во двор дома, где жил. Чувство тревоги и опасности не покидало. Переложив пакет с продуктами из правой руки в левую, зашел в подъезд своей девятиэтажки. Боль от укола – последнее, что я запомнил.

Придя в сознание, я услышал китайскую речь. Разговаривали двое. Нужно было быстро оценить обстановку. Я был привязан к ржавому, металлическому стулу буро-рыжего цвета. Тело леденело. Руки плотно зафиксированы за спиной. От вони свербило в носу. Окон нет, из мебели, помимо стула, только стол, как раз передо мной. Посторонних звуков не слышно. Первая мысль – что я в камере для допросов. В полумраке разглядел очертания двоих сидящих за столом напротив друг друга мужчин. Это были здоровые парни азиатской наружности. Почему-то мне показалось, что это были не китайцы. Вроде глаза раскосые, лица китайские, речь китайская, не подкопаешься, но что-то в них было не то…

Я запомнил точно – они «эркали». Северные китайцы часто добавляют частицу «эр» к отдельным словам. Избавиться от такого каркающего акцента северянам сложно. Я знавал иностранцев, которые перенимали этот фонетический прием, чтобы в разговоре больше смахивать на знатоков китайского языка.

Я продолжал изучать ситуацию. На сидевших у стола китайцах была надета военная форма НОАК (Народно-освободительной армии Китая) старого образца, но почему-то без погон и петлиц. Форма на одном из них была на пару размеров больше, а на другом, наоборот, меньше. Внешне выглядело так, будто люди впервые надели военную форму и не имеют представления о военной выправке и подтянутости.

Я чувствовал слабость. Решив проверить, насколько плотно я привязан, дернулся.

– Проснулся? – спросил по-китайски один из сидевших за столом.

– Добро пожаловать на службу, – приподнимаясь, сказал второй.

– Весь полет проспал. Что, так устал, что ли? – пощечиной познакомился со мной первый.

Я решил назвать его «Ли» – одной из самых распространенных китайских фамилий. Его несуразный вид выдавал в нем вышибалу или грузчика. Если бы нужно было заполнять в его досье графу «особые приметы», стоило бы написать: «ладони». Огромные, толстые ладони размером с пятилитровый таз…

– Какой полет? Кто вы? – выдавил я из себя, попытавшись пошевелить пальцами рук.

– Ты в Пекине, твою мать. Там, где ты и хотел оказаться! – заорал Ли.

– Я не хотел в Пекин, – ответил я, снова пытаясь пошевелить пальцами и не понимая, что за парни передо мной и про какой Пекин они толкуют.

– А где ты хотел быть? В Москве? Дома? – не унимался громила.

– Да, – ответил я.

– Подтверждать будешь? – как из могилы произнес второй, вставший у меня за спиной.

Я не очень хорошо его разглядел, поэтому он остался без имени.

– Что подтверждать?

– То, что ты сейчас наговорил! – снова заорал Ли, ударив меня ладонью наотмашь.

– Буду. Конечно, буду, – сказал я. – Только давайте разберемся, кто вы и что вам нужно. Я в магазин ходил.

Я почувствовал, как при слове «магазин» тот китаец, что стоял у меня за спиной, отошел еще на несколько шагов. Я услышал шелест. Не было сомнений – китаец рыскает в пакете, с которым меня взяли. По звукам я понимал, что он достает. Китаец вытаскивал продукты в порядке обратном тому, в котором я их складывал туда на кассе супермаркета.

– Нас обманывать нехорошо! – тоном победителя произнес второй, появившись передо мной с круассаном в руке.

Странно. Ни один китаец не взял бы из какого-то пакета какой-то неведомый ему круассан…

– Я не знаю, кто вы, оставьте меня в покое, – начал я.

– Издеваешься? – проговорил тот, который уже кушал мой круассан.

– Парни, тут такое дело, – стал я говорить по-русски. – Я вас не трогал, и вы идите лесом. Вот ты зря скушал круассан. Пока мы летели до Пекина, он испортился, – сказал я голодному человеку. – Вы, ребята, обосрались, и мне жаль, что такие бакланы работают в вашем ведомстве. С такими друзьями – врагов не надо, ей-богу.

– Волосатая обезьяна, ты думаешь, мы дураки? – заискивающе спросил Ли на китайском.