Китаец. Незримая война

Плавно подъехавшая машина прервала мои размышления. Через открытое окно пассажирского сиденья я увидел Минина, который коротким взмахом велел садиться. Я залез на заднее сиденье. Мы поздоровались с Мининым.

— Знакомься, — сказал он, показывая на водителя.

— Алексей, — протянул я руку.

— Иванов Глеб Глебыч, — отозвался рулевой.

На его «рад» ответил — «взаимно».

Я устроился на заднем сиденье, рассевшись по центру, чтобы было одинаково удобно слушать и видеть обоих собеседников. Машина понеслась легко и быстро, словно это ее ждала расчудесная банька.

— Что нового, Глеб Глебыч? Как говорят в Одессе: где у нас случилось? — обратился я к Глебычу, как к старому другу.

— Да все одно и то же: «Бла-бла-бла-Путин, бла-бла-бла-Путин…» Везде преобладает политико-юмористический контент для домохозяек и даунов старше 35 лет. Потому те, кто моложе, ящик не смотрят, — выдал бодрым поставленным командным голосом наш водитель-политолог. — Какого-то губера за ноздри фэйсы взяли, слышали?

Глебыч, сразу бросилось в глаза, слов не подбирал, говорил по-народному.

— Так это давно уже было, позавчера, я же вас спрашиваю про сегодня, — рассмеялся я. — С коррупцией борются, правильно делают, — на последних словах Минин вместе с Ивановым рассмеялись.

— Алексей, самая чудовищная коррупция и денежные махинации не среди чиновников, а в банке под вывеской «Центральный Банк Российской Федерации».

— Что это значит? — удивился я, сделав вид, что не в курсе истории.

Следуя классическому правилу Глеба Жиглова из «Место встречи изменить нельзя», хочешь разговорить собеседника выведи разговор «о нем самом», я и задал такой вопрос, который был близок Глебычу, чтобы собеседник «вдохнул полной грудью».

— История этого адского преступления под названием «ЦБ России» — назовем его так — началась в далеком 1989 году, когда выпивоха Борька Ельцин побывал в США, где как бы, — он приготовил пальцы, чтобы с красноречием артиста показать «кавычки», и с ехидством и ненавистью продолжил, — «случайно», — сделал он снова характерный жест, — встретился со старшим Бушем. Между прочим, активным деятелем тайного общества «Череп и кости». А после посетил лицедея Рейгана в больнице и отметился на встрече в «Рокфеллер-клубе», прямо на Манхэттене. Была пошагово согласована передача всех российских богатств, наших активов Штатам. Первым важнейшим актом стало создание Центрального Банка РСФСР в 1990-м — его устав калька с ФРС США. В то же время… бэ-э-э-э, — проблеял бараном рассказчик, — Ельцин и меченый Горбачев открывают банк «Общественного финансирования и кредитования национальных программ». Финансовая подпитка этого заведения шла непосредственно из филиала банка Ротшильдов в стране шоколада и сыра Швейцарии.

— И об этом все открыто знали и ничего не сделали? — задал я с упреком вопрос, надеясь, что рассказчик проглотит, не разжевывая, пилюлю самоукорения.

Но Глебыч, как его звал Минин, продолжил, ни на секунду не сбившись.

— На защите интересов страны было Ка Гэ Бе, — на последней букве он вытащил язык, чтобы подчеркнуть свою лютую разочарованность этой организацией. — Гэбисты организовали покушение на Ельцина в Испании, которое закончилось неудачей: на высоте 3,5 километра у самолета отказала электроника. Самолет жестко приземлился на брюхо. У Ельцина сильно повредило позвоночник, его парализовало. Испанские медики сделали чудо: поставили алкоголика на ноги. Вот точно говорят: дуракам везет, — чуть не выругался матом Глебыч. — Второе покушение на него организовали в Москве. Примерно через полгода в дверцу ельциновского ГАЗа врезалась «жигулеха» — универсал. Удар был точным. Ельцин получил сильный удар по башке, но он снова, мать его, спасся. Ты про дело Машерова слышал? — спросил, глядя в зеркало заднего вида, водитель.

— Если вы про аварию в октябре 1980-го Петра Машерова, секретаря ЦК компартии Белоруссии, то да, слышал.

— Какая авария?! Ну какая авария?! — раздраженно, повысив голос, распалился Глебыч.

Командный тон нашего рулевого выдавал в нем военного, возможно, нашего с Мининым коллегу, званием не ниже полковника.

— На пути кортежа секретаря ЦК, сопровождаемого, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, — ГАИ, оказывается груженный картофелем самосвал, и все — кирдык! Методы такие, методы, понимаешь?! У КГБ такие методы. Такого мужика сгубили, а с алконавтом не справились, измельчала контора! — выдавил он из себя с горечью слова.

Несмотря на его эмоциональность, Глеб Глебыч очень внимательно контролировал дорогу, больше секунды по сторонам не отвлекался, руль держал как что-то любимое и знакомое десятилетиями. Водил он очень хорошо, профессионально. А как известно, самые лучшие водители были в КГБ. Но Глебыч был не из конторских. Так мне казалось.

— А дальше, — продолжил Глебыч, — август. Путч. Американские «хозяева» получили полный доступ к российскому печатному станку, произошел тихий сионистский переворот. Ротшильды взяли под контроль не только деревянные рубли, но и получили прямой выход к золотовалютным резервам и всем экономическим объектам России.