Китай, Россия и Всечеловек

Естественно, Бердяев отрицает классовый подход. Хороших классов не бывает, бывают хорошие люди, и они хороши в меру преодоления в себе духа класса. Господство – плебейское дело. Духовный аристократизм, в отличие от аристократизма социального, есть аристократизм личный, личного благородства, личных качеств, противостоящих смешению с бескачественной массой. Буржуа же (мелкий человек, по Конфуцию) живет в конечном, он боится притяжения бесконечности. Он лишен вкуса: в буржуазной роскоши погибает красота. Буржуа создает мир фиктивный, порабощающий человека, и разлагает мир подлинных реальностей. Деньги – символ безличности. В сущности, буржуа коллективист, его сознание, его совесть, его суждения социализированы, он существо групповое. Буржуа не чувствует конца, Страшного Суда. Он не чувствителен к эсхатологическому видению. Вместе с тем буржуа – эсхатологическая фигура, в его фигуре – один из концов мировой истории (с. 157).

Таков закон Эволюции: человек и народ проходят через раздвоение и несчастье («несчастное сознание», по Гегелю). Но великая тайна скрыта в том, что средство важнее цели. Именно средства, Путь свидетельствуют о духе, которым пронизано сущее. (Что это – совпадение с учением восточных мудрецов, о которых мало что знали в то время, или свидетельство универсальности Пути, ведущего к Спасению? Все тайное становится явным. Трагический XX век доказал: цель не оправдывает средства. Исторические революции менее всего изменили самого человека, а если изменили, то не в лучшую сторону. В этом причина «конца истории», утратившей связь с человеком, «мерой вещей».)

В «Философии свободы» Бердяев говорил: история лишь тогда имеет смысл, если будет конец истории, если будет в конце воскресение. Лишь как искупление может быть понят смысл истории. И в последней книге ведет речь об освобождении от рабства у истории. Переход от рабства к свободе есть переход к духовности. Историческое время рождает иллюзии (майю буддистов). Существуют атом времени и атом вечности, говоря словами Кьеркегора. Время внутреннее, его символ – «точка», микрокосм, сингулярная бесконечность. Все, что совершается в экзистенциальном времени, всякий творческий акт, совершается по линии вертикальной, не горизонтальной. Победа метаистории над историей есть переход в царство духа. В историческом времени Царство Божие недостижимо. Но без драматизма истории не была бы до конца испытана свобода человека.

Бердяев возвращается к мысли: Бог не действует в детерминированном мире. Он действует лишь в свободе. Осознать это позволит духовная революция, активность духа в самом человеке, к которой призывал И. Федоров. Его учение – огромный шаг вперед в христианском сознании (с. 220). Творчество человека, меняющее структуру сознания, может быть созданием Царства Божия, не символического, а реального, что означает не только искупление греха и возврат к первоначальной чистоте, но творение нового мира. Личность, таким образом, берет на себя ответственность за судьбу всех: всей природы, всех живых существ, всех народов. Времени больше нет. Все войдет в подлинную реальность, богочеловеческую жизнь. Бердяев заостряет: Царство Божие не достигается одним созерцанием, без борьбы, требующей жертв и страданий. Только тогда, когда изменится человек, будет второе явление Христа, будет новое небо и новая земля, будет царство свободы. Этой мыслью заканчивает Бердяев свое пророчество. Имеющий уши да услышит.

Итак, Бердяев своим путем пришел к тому, что провозглашали восточные мудрецы. «Все Пути ведут к Одному», по И цзину. Потому и ведут к Одному, что идут разными Путями к одной цели: осуществить Небесный замысел на Земле, одухотворить сущее, восстановить изначальную Гармонию. Пусть одни понимали под Гармонией закон Соответствия, другие – Царствие Божье на Земле. К этому выводу пришли и японский христианин У Тимура Кандзо, и современный физик Фритьоф Капра. Последние открытия в физике подтверждают правоту древних мудрецов Востока, хотя источник знания одних – экспериментальный опыт, других – путь созерцания, глубинной интуиции. Спустя тысячелетия субатомная физика пришла к тому же: мир есть единый процесс, где все точечно, корпускулярно и одновременно волнообразно.

Если Лейбница приворожило китайское Ли, олицетворяющее в единичном Единое, то Нильса Бора – непротиворечивость Инь-Ян: одно присутствует в другом, то прибывая, то убывая, как день и ночь. Он сделал своим гербом символ Тайцзи – Великого Предела, где Инь-Ян пребывают в Покое, как в мировом зародыше – для развертывания Эволюции. Принцип дополнительности Бора универсален: свет, как и любая форма энергии, двуедин, одновременно точечен и волнообразен, что соответствует буддийским представлениям о структуре мира.