Китай: самая другая страна

Вскоре рейсовый автобус согласился взять нас автостопом дальше в горы. Пейзаж преобразился, вместо больших цементных домов пошли хижины (все со спутниковыми тарелками), в автобус заходили люди в странных одеждах — местные нацменьшинства, — водитель автобуса крутил в телевизоре видеофильм с Лхасой и тибетскими обрядами, монахи в телевизоре вертелись в каком-то странном танце. Язык тут уже был не китайский, а особый — местный, и иероглифы были странные свои.

Через час автобус свернул, и мы пошли пешком в сторону Мейго и заходящего солнца. Дорога совсем сузилась, это уже была грунтовка в одну машину шириной. Высота уже была примерно 3000 м над уровнем моря, стало заметно холодно. Мелкие деревушки виднелись по расщелинам гор. Что же это за Мэйго такое, и кто в него ездит? Ещё семь километров провёз нас в кузове грузовичок, показавшийся деньгопросом.

На этом транспорт совсем кончился. Решили не дожидаться полной темноты и ночевать. Тут и повезло: у дороги стояла большая палатка (типа тента) из мешковины, и рядом с этой палаткой играли в карты человек шесть местных жителей, представители всё тех же нацменьшинств, лет по двадцать им всем было. Увидев нас, они нисколько не удивились и продолжили играть в карты — словно тут каждый день ходят иностранцы пешком.

Игра в карты — один из любимых методов проведения досуга в Китае, при этом каждый старается бросить свою карту с размаху и погромче, как будто это не карта, а кувалда: так тебе! И ещё вот так! И так! Вторая народная игра — странный род домино, и ещё есть какие-то странные шашки с иероглифами. И в городах, и в сёлах, и за столом в кафе сидят, курят, играют. В тёплом климате задирают при этом майку и подставляют пузо ветру. В горах пузом не светят: холодно.

Мы с Демидом поставили нашу палатку (петербургской фирмы “Снаряжение”) рядом с их мешковым жилищем. При этом никакого любопытства жители не проявили! Я тогда уже сам подошёл, поздоровался со старшим — тот, лет сорока, не играл в карты и внимательно за всем наблюдал. Как мог, представился, показал фотографии России, приволок кружку и попросил кипятка. Вместе со старшим сходили за водой, тут рядом — в минуте ходьбы — с гор шумел холодный чистейший водопад, в этой расщелине дорога имела форму моста. Набрали воды, а потом ещё и щепок и палочек, образовался огонь, в большой жирной железной миске (напоминающей спутниковую тарелку) заварили чай, тут оказались и запасы риса (уже варёного), нас с Демидом угостили. Мимо, уже в полутьме, прошли пастухи, перегоняя в свои горные деревушки стада свиней и других животных.

Обитатели палатки доиграли в карты и стали заваливаться спать, мы последовали их примеру в своей палатке. Интересно, что делают здесь, в палатке, в горах, эти люди? Не пастухи, не крестьяне: ни стад, ни мотыг у них нет, и вообще никакого инструмента. Мобильников нет, раций тоже нет, значит не военные (а мобильники здесь, возможно, и не работают, в такой глуши). Возможно, они дорожники, охраняют мост над водопадом? Но почему их так много? К сожалению, выяснить профессию горцев мне не удалось, и только теоретически я предположил, что они дорожники, а орудия труда и материал какой-нибудь им иногда привозят снизу, из долин.

17 августа

Как бывает хорошо и приятно проснуться в палатке среди зелёных гор, по которым вниз стекают облака и туман, искупаться в водопаде (температура воды +5ºС) и, собрав палатку, отправиться пешком в удалённые места!

Дорога шла вверх, желая перевалить горный хребет, и больше никаких населённых пунктов не попадалось. Машин, кстати, тоже. Накрапывал дождь, было довольно холодно. До Мейго оставалось километров 70, если верить километровым столбикам, которые всё же попадались по пути. Так бы совсем утомились, но тут на высоте 3500 метров нас подобрал микроавтобус с военными в форме, едущими в это самое Мэйго. Спустя пару часов мы, наконец, оказались там, по другую сторону перевала.

Городок нацменьшинств Мэйго

“Туристы иногда увлекаются экзотичной природой, оригинальными местными условиями и нравами нацменьшинств Китая до самозабвения” (фраза из китайского путеводителя). Городок Мэйго как раз оказался центром компактного расселения тех самых, повсюду встречаемых нами, нацменьшинств. Но произошло нечто обратное утверждаемому путеводителем: вместо того, чтобы мы увлеклись, — сами нацменьшинства увлеклись нами “до самозабвения”! Собираясь в группы по десять-двадцать человек, они молча и самозабвенно разглядывали нас, при этом на контакт не шли, разговаривать и фотографироваться боялись.

Сам же городок своеобразен. Посреди гор — такой центр цивилизации, дома в 5–8 этажей, магазины и столовые. Через все улицы протянуты красные плакаты, лозунги и транспаранты, как на местном, так и на китайском языке. Как уже упоминалось, местные жители имеют свой язык, но записывается он, к сожалению, также иероглифами (отличными от китайских).