Китай: страницы прошлого

Паланкин императора обтягивался желтой материей, высших сановников — зеленой. Паланкины бывали открытые (облегченные — их могли переносить два носильщика) и закрытые (не менее четырех носильщиков). Вообще число носильщиков, переносивших паланкин, колебалось от двух до тридцати двух — в зависимости от важности седока и дальности пути. Обычно носильщики двигались быстро, равномерно размахивая руками; через несколько минут они останавливались по сигналу и перекладывали жерди на другое плечо.

Правителя города при выезде сопровождали телохранители, в руках которых были хлысты и цепи — признак власти и средство наказания тех, кто проявит непочтительность к высокой особе. Два человека впереди такой процессии несли гонг и через определенные интервалы ударяли в него: по числу ударов можно было определить ранг особы. Чтобы на пути не толпились зеваки, перед процессией шли два прислужника, громко выкрикивая: «Разойдись!» Слуги несли огромный зонт с написанными на нем титулами знатной личности. Чиновники низшего ранга, писцы, посыльные сопровождали паланкин, как правило, пешком. Впереди процессии несли красные дощечки с вырезанными на них иероглифами, также обозначавшими титул чиновника. Ночью кортеж освещался фонарями.

Дж. Макгован был свидетелем выезда высокопоставленного чиновника на паланкине. Вот как он описал эту процессию:

«Послышались удары в медные гонги, и донеслись пронзительные голоса. И то и другое обозначало приближение мандарина и требование под страхом наказания очистить ему дорогу. Беспорядочное движение восточной толпы сразу изменилось. Часть проходивших бросилась вперед, другие прижались к краям улицы, где образовалась страшная давка, и все застыли в почтительной позе перед приближающейся властью. Середина улицы очистилась, и вскоре показались люди с гонгами, составлявшие головную часть процессии. Время от времени они ударяли в гонги, оповещая толпу впереди о приближении мандарина. За ними шли, крича во все горло, глашатаи в длинных одеждах, спускавшихся почти до пят, и в высоких конических шапочках, напоминавших колпачки для тушения свечей. У этих глашатаев был презабавный вид. Они держали в руках хлысты, выискивая зазевавшихся и не успевших посторониться. За глашатаями шло несколько человек, в их руках были цепи: они были готовы заковать всякого, кто вызовет гнев мандарина.

Далее следовал паланкин, который несли восемь носильщиков. В паланкине сидел сам мандарин. Насколько мы успели разглядеть его, это был высокий полный мужчина с самодовольным и надменным выражением лица. Лицо его было довольно правильно, но его портило холодное, надменное выражение. Он смотрел на толпу, жавшуюся к краям улицы, но как бы не замечал ее: глаза его оставались неподвижными и ничего не выражали. Казалось, что он отгородил себя от всех жизненных волнений и дрязг, но это, конечно, была только маска, ибо по китайским понятиям каждый государственный муж должен быть таким».

Участник русской экспедиции в Китай в 1874–1875 гг. доктор П. Я. Пясецкий так описал выезд губернатора в городе Ханькоу: