Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз

Ши, далеко не все из которых были посвящены в тайные знания, активно собирали высказывания различных мистиков, отшельников, составляли списки текстов, нередко разрозненные и перепутанные, придавая им при этом свой порядок. Они же и комментировали их по-своему, давая новое, «окультуренное» звучание. Так, например, сборник тайных наставлений по способам медитации и ритуальных шаманских заклинаний превратился с новыми добавлениями и комментариями в «Дао дэ цзин». Если в изначальном варианте это были записи высказываний мистиков и медиумов разных направлений, собранные, вероятно, одним из ши — Лао-цзы, то в окончательном, «официальном» варианте трактат уже рассказывал о способах правильного правления, а сам мистический «мудрец» теперь напрямую ассоциировался с правителем.

Первыми носителями магического учения китайские мудрецы эпохи Чжоу называли полулегендарных первоправителей Яо и Шунь, причем то знание, которое они передали, понималось и как некая сакральная благодать (дэ), и как вполне конкретный набор информации, передаваемый из поколения в поколение. Все великие правители Китая, которых столь высоко ценил, например, Конфуций, были, по существу, не столько правителями, сколько магическими лидерами, посвященными, носителями этого тайного учения. Среди них традиция называет Юя, основателя династии Шан Чэнь Тана (XVII в. до н. э.), его главного советника Иъиня, первого правителя династии Чжоу Вэнь-вана (XI в. до н. э.).

Примечательно, что людей этих иногда именовали «те, кто пробудил знания» (чжи цзюэ). Знание для древних мистиков являлось чем-то имплицитно присущим неким особо одаренным людям.

Вопрос заключается лишь в том, чтобы пробудить эти знания, быть охваченным внутренним озарением. Мэн-цзы именно так характеризует великих правителей древности Яо и Шуня, говоря: «Небо породило народ, поставив впереди него тех людей, которые пробудили знания перед тем, кто просто обладает знаниями, для того чтобы пробужденные, пробудившись, пробудили других» (9.7).

Весьма показателен монолог, вложенный Мэн-цзы в уста древнего мудреца Иъиня, который скромно работал на полях, а затем за свою мудрость был приглашен правителем Чэнь Таном стать его советником: «Я — один из тех людей Неба, которые пробудились первыми. И я должен через этот путь-Дао пробудить этих людей. Кому как не мне — пробужденному — сделать это?»

Уже потом мотив «пробуждения знания» станет основным в воспитании просветленных буддистов и даосов. Даосы изначально говорили об озарении (у) как о пробуждении, а буддисты уже с VI–VII вв. стали активно использовать выражение «пробудить Будду внутри себя». Как видим, истинное знание воспринимается как некое великое ощущение, вспышка в сознании. Это несколько отличается от концепции Конфуция, для которого знание — это в основном результат воспитания. Именно поэтому Конфуций выступает по отношению ко всей китайской традиции как великий рационализатор и одновременно демистификатор магической традиции.

Знание есть именно магическое знание, особое умение общаться с духами. И в этом плане для многих из этих людей знание — это всегда знание сокрытое, непроявленное. Его можно использовать, но ни в коем случае нельзя выносить на публику, как в случае любого тайного знания. Лао-цзы, вероятно цитируя какие-то древние изречения и приводя на них свои комментарии, замечает: «Издревле совершенные в следовании Дао не просвещали народ, но оставляли его невежественным. Причина того, что народом трудно управлять, заключена в избытке у него знаний. Потому управление государством с помощью знания будет разрушительно для государства. Отказ от управления государством с помощью знания будет благотворен для государства».

Если не знать подоплеку самой концепции «отказа от знания», это и многие другие высказывания могут показаться весьма темными или крайней отвлеченными рассуждениями. Нередко это понималось учеными как отрицание всякого «информационного», начетнического знания даосами, хотя непосредственно на такую трактовку в древности ничто не указывает. Нам же представляется, что за этим стояла попытка удержать посвященных от передачи своих знаний на светский, открытый уровень. Именно поэтому посвященный мудрец стремится к тому, чтобы люди «были не затронуты знаниями» (§ 4), что позволяет без труда управлять ими.

Нередко концепция знания в Китае, его исток в научной литературе трактуются вполне рационалистическом образом. Знание — это то, что достигается посредством обучения (сюэ), воспитания (ян). Обычно на подобную трактовку накладывает отпечаток традиция западного философского знания, в том числе античной философии, которое действительно рационально и противостоит архаическому мистицизму.