Китайская мифология. Энциклопедия

Во многом поздняя китайская мифология с ее бесчисленными духами и богами-покровителями напоминает мифологию Древнего Рима, в которой каждый ручей, лес, дорога, перекресток, дверь, петля, порог каждого имени имели своего бога, у каждого человека был свой гений, дух-покровитель, каждый дом имел свою Весту, богиню домашнего очага, а каждый момент какого-либо процесса находился под наблюдением конкретного божества. Возможно, причина этого сходства заключается в ярко выраженном имперском характере обеих цивилизаций, стремившихся управлять всем и вся; это стремление не могло не отразиться и в мифологии. Помимо божественных патронов, сходство можно усмотреть и в культе предков, существовавшем в Китае на протяжении тысячелетий — а в Риме оформившемся в почитание пенатов и манов, обожествленных душ предков и хранителей гробниц. Обряд поклонения манам, описанный, например, Овидием в «Фастах», вполне соответствует китайской традиции:

Честь и могилам дана. Ублажайте отчие души
И небольшие дары ставьте на пепел костров!
Маны не многого ждут: они ценят почтение выше
Пышных даров. Божества Стикса отнюдь не жадны.
Рады они черепкам, увитым скромным веночком,
Горсточке малой зерна, соли крупинке одной,
Хлеба кусочку в вине, лепесткам цветущих фиалок.
Все это брось в черепке посередине дорог.
Можно и большее дать, но и этим ты тени умолишь.
И помолись ты еще у погребальных костров.[106]

Разумеется, при всем очевидном сходстве с римской, поздняя китайская мифология оставалась сугубо национальной. Так, в обеих традициях почитали божеств домашнего очага; но если в Риме Веста была прежде всего богиней священного огня, олицетворявшего стабильность государства (иначе говоря, каждый очаг воспринимался как государство в миниатюре), то в Китае бог Цзаован покровительствовал индивидуальным очагам, отнюдь не воплощавшим в себе всю Поднебесную. Обязанности этого бога применительно к конкретному дому соответствовали обязанностям чэнхуанов и туди-шэнь применительно к городам и деревням: Цзаован следил за порядком и благополучием дома и в конце каждого года отправлялся на небеса к Нефритовому императору Юйди с докладом. В канун очередного доклада божество всячески старались умилостивить: перед его изображениями ставились дары, приносили в жертву различные сладости (дабы он сообщал императору только о приятном), с той же целью изображению бога мазали губы медом или сладкой патокой. Как писал немецкий синолог Э. Вернер, «проводы и встречу Цзаована праздновали в Китае буквально все. Ежегодно продавалось 40–50 миллионов его красочных изображений, причем висели они в каждом доме. Популярность этого домашнего божества соперничала с популярностью наиболее влиятельных персон китайского пантеона. Разумеется, было изобретено немало историй, связывавших происхождение культа Цзаована с историческими событиями и личностями. Их насчитывается не менее сорока, причем все они, как правило, с морально-назидательным уклоном».[107]

Цзаован считался главным «домашним» чиновником, в его подчинении находились все прочие домашние божества — например, бог брачной постели, дух дома Чжай-шэнь, духи шести направлений (четыре стороны света, верх и низ) и т. д., в том числе и богиня отхожих мест Цзыгу.

Бог очага Цзаован. Бумажная икона (начало XX в.).

К божественным покровителям относятся и такие сугубо китайские божества, как боги богатства (цао-шэнь или цай-шэнь). Подобно другим «очиновленным» божествам, этих богов делили на военных и гражданских: в качестве военного бога богатства обычно почитался Гуаньди, а в качестве гражданского — Бигань (см. выше) или обожествленный богач эпохи Троецарствия Ши Чун. Более того, облик богов богатства разнился от местности к местности: в центре и на юго-западе страны божеств изображали в образе черноликого купца верхом на драконе и называли Чжао Сюаньтань, а на севере бога богатства нередко представляли в облике мусульманского купца и называли Хуэйхуэй Цао-шэнь, то есть «мусульманский Цао-шэнь». Даосы утверждали, что на небесах существует управа Финансов во главе с Чжаобао тяньцзюнем — «Небесным государем, призывающим сокровища». Однако в народе гораздо популярнее был бог по имени Цзэнфу цао-шэнь — «Бог богатства, прибавляющий счастья» (возможно, ипостась Биганя), а также считавшиеся входившими в его свиту бог монет Лю Хай и божества — патроны прибыльной торговли Хэхэ. На народных лубках бога богатства часто сопровождает богиня Цайму — «Матушка богатства».