Китайская роза

В ответ на теплый прием семья французов пригласила семью Браунов к себе. Они снимали роскошную виллу. Встреча должна была состояться через неделю. Но накануне, в пятницу, Вильям получил долгожданное письмо из Китая от профессора Ронг Бао. Неопределенно ответив отцу о том, что это за письмо из Китая, он поднялся к себе и, находясь в уединении, вскрыл конверт.

«Здравствуйте, Вильям. Прошло вот уже четыре месяца с тех пор, как вы покинули Китай. Я, как и обещал вам, и в силу своей работы, отправляюсь на недельные командировки раз в два месяца в Тибетский монастырь, чтобы повидать свою пациентку. Вы знаете, что я люблю свою работу и поэтому постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы поскорее вернуть обществу вашу хорошую знакомую Киу Эвенс (по паспорту) или Розу, как вы изволили ее называть. С ней, в отношении здоровья, все в порядке. Психологическое ее изменение к моему удивлению, проходит весьма успешно. Она подружилась со всеми монашками из монастыря и по-прежнему пытается учить английский язык, правда этот процесс несколько замедлился, возможно по причине того, что с ней общаются многие на китайском языке. По моей просьбе изучение языка происходит под руководством медсестры, которую вы знаете и к которой привыкла Роза.

Сразу после вашего отъезда Роза нервничала и сильно переживала, что вы отсутствуете и не приходите. Она часто сидела на лавочке, на которой вы с ней сидели незадолго до расставания. Ее взор был устремлен на ворота Монастыря. Она ждала вас. Она могла часами сидеть так, пока ее не отводили в храм. Многие сведения, что я вам сообщаю, написаны мной и замечены во время моего отсутствия, медсестрой (по причине моей работы в клинике), которая заботливо помогает Розе адаптироваться к жизни среди людей.

Последнее время я не замечал за ней резких перемен, кои имели место, после вашего отъезда в Европу. Как ни странно, а может и нормально, учитывая ее состояние, она начала успокаиваться и постепенно смиряться с вашим отсутствием. Стала больше заботиться о себе. Это хорошо, когда пациент идет нам на встречу и помогает себе. Хотя, по словам медсестры, Роза все еще подолгу вечерами сидит у открытого окна и пристально смотрит на горы. Возможно, у нее внутри еще теплится огонек надежды. Но, узнать ее чувства и прочитать мысли, я не в силах.

Недавно узнал, что у Розы появилось новое хобби. Она рисует. Правда, это необычные картины. Вы должны их увидеть. Вместо бумаги она выбрала стены своей комнаты. Я поговорил с настоятельницей монастыря, и она не возражает против этих рисунков на стенах. Комнату ей дали больше прежней, чтобы она не чувствовала себя словно бабочка в стеклянной банке. В комнате имеются по двум сторонам, множество окон, они часто открыты в хорошую погоду. Кстати, на одном из подоконников, напротив стороны восхода солнца, она поместила вазон, подаренный вами с китайской розой. По словам медсестры, которая все время помогает Розе и следит за ее состоянием, Роза сама поливает этот цветок, который постоянно приносит ей подарок, одаривая ее благоухающим цветением. Этот цветок напоминает ей о вас. Так она сказала, когда сидела у окна.

Недавно она нарисовала, разумеется, на стене своей новой комнаты, портрет молодого мужчины. Мы все без труда узнали в нем ваши черты. Она вас помнит и, наверное, никогда не забудет.

Искренне ваш, профессор Ронг Бао».

Вильям сразу же хотел ответить на это письмо. Он сел за стол и начал писать. Написав несколько строк о себе, он остановился. Его что-то мучило. Он прошелся по комнате, собираясь с мыслями, подошел к окну взглянул на улицу, опустившуюся в пелену бледных лучей заката. Серо окрашенные здания, медленно проплывающие автомобили, опустившийся легкий туман с накрапывающим мелким дождем ему напомнили обыденность погоды лондонских дней, их неустойчивость и серость. О чем спросить профессора? Что рассказать о себе Розе? Стоит ли писать самые сокровенные мысли? Ведь это письмо читать будет не Роза, так как она попросту не умеет этого делать. «Значит, прочтет его письмо медсестра или профессор», — подумал Вильям.

Его мысли были прерваны тихим, но настойчивым стуком в дверь комнаты. Он опомнился и, подойдя к письменному столу, сразу же в спешке спрятал полученное и прочтенное письмо в ящик стола.

— Да, войдите, — произнес Вильям.

Дверь отворилась, вошла служанка.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Вас просит зайти отец в его кабинет.

— Хорошо, я зайду, — ответил Вильям, отвернувшись от служанки, чтобы скрыть вспыхнувшее волнение на своем лице.

Отец Джеймс Браун сидел в кресле рядом с камином в своем кабинете. Вильям сел напротив него в кресло.

— Ты хотел меня видеть отец? — спросил Вильям без малейшего признака волнения.

Отец наклонился к камину и подбросил в огонь полено, затем выпрямился и погрузился в мягкое, словно пуховая кровать, кресло.

— Да, мне надо с тобой кое-что важное обсудить. — Начал Браун старший. — Я не могу смотреть, как рушится карьера сына.

— Не понимаю, отец? — спросил Вильям.

— Я о твоей учебе в университете.

— Вот ты о чем.