Китайский попугай

– И даже слишком много. Ли не был первым, кого прикончили на этом проклятом ранчо. Я собственными глазами видел убийство.

Боб Иден чуть не задохнулся от волнения. Паула широко раскрыла глаза.

– Вот как! В таком случае расскажите все подробно.

Уильям Черри опять воткнул зубочистку в рот (видимо, это не мешало ему говорить, а напротив, помогало) и начал:

– Странная штука жизнь, столько в ней неизведанных дорог и неожиданных поворотов! Я думал – все, что увидел, останется моей тайной. Моей и пустыни. И сам себе говорил: «Билли, об этом никто, кроме тебя, не знает, никто не будет об этом расспрашивать». Выходит, старик Билл ошибался. Могу и сказать в конце концов, лишь бы меня не таскали по судам.

– Надеюсь, мне удастся вас от этого избавить, – успокоил Боб старого бродягу. – Значит, вы видели…

– Минутку, молодой человек, не торопите меня. Значит, в среду вечером я забрел на ранчо Мэддена. И как только прошел ворота, так сразу заметил – что-то там не так, как всегда. Все окна светятся, а во дворе стоит большая черная машина рядом со старым драндулетом Вонга. Ага, думаю, не иначе – сам приехал. Уйти, что ли, подобру-поздорову? Но устал я по-страшному, да и ревматизм разгулялся, и в надежде отдохнуть немного у старины Вонга решил: заберусь куда-нибудь в уголок, чтобы меня хозяин не приметил, а потом, улучив момент, проберусь к Ли Вонгу. Спрятался я в сарае. Есть хотелось зверски. Вроде все утихло. Оставил я свою торбу в сарае, а сам незаметно пробрался в кухню. Смотрю – нет там Вонга. Я уже выходил из кухни, когда услышал крик. Какой-то мужчина совсем близко кричал: «На помощь! Брось этот револьвер!» В точности как вы сказали. Я и замер. Что делать – не знаю, ни к чему мне влипать в историю. И тут крик повторился, только на этот раз кричал уже не человек, а Тони. Я его видел, вот как вас. Знаете, кто такой Тони? Китайский попугай. Кувыркается на своей жердочке – он во внутреннем дворе жил – и повторяет те самые слова, только так, знаете, пронзительно, ну прямо душераздирающе. И тут вдруг грохнул выстрел. Звук шел из раскрытого окна угловой комнаты. Дай, думаю, все ж таки взгляну. И стал к окну пробираться. А тут опять выстрел! И стон – попал, значит. Ну, я подкрался и осторожненько заглянул в окно…

Старик на минутку замолчал, а Боб, чуть дыша от волнения, почти шепотом спросил:

– И что же вы увидели?

– Вот его и увидел: стоит с револьвером в руке, тот еще дымится. А в комнате кто-то лежит на полу, но мне видно только подошвы. И вот этот, с револьвером, поворачивается к окну, а у самого рожа такая… дикая, разъяренная и еще вроде испуганная. И этот с револьвером…

– Кто? – не выдержал Боб. – Кто был с револьвером? Мартин Торн?

– Торн? – удивился бродяга. – Вы о секретаре, что ли? Об этом червяке? Да нет, с револьвером был сам…

– Да кто сам-то?!

– Как кто? Сам хозяин. Мэдден. Пи Джи Мэдден. Собственной персоной.

Мертвое молчание наступило после этого неожиданного заявления.

– Спятить можно! – крикнул, опомнившись, Боб. – Мэдден? Но это невозможно! Вы уверены в этом?

– Я уверен в том, что говорю, – с достоинством подтвердил оскорбленный в своих чувствах бродяга. – Мэддена я хорошо знаю. Три года назад я его видел тут, на ранчо. Высокий крупный мужик, уже малость лысоватый и седоватый, с красной рожей, так что не мог я ошибиться, это он и был. Взглянул в окно, а потом опять уставился на того, который на полу лежал. А тут как раз этот червяк, Торн, в комнату врывается. «Что вы сделали!» – кричит. «Я убил его», – отвечает Мэдден. «Сумасшедший! – это секретарь орет. – Зачем? Это было излишне». А Мэдден отбросил револьвер и пробурчал:

«Я его боялся». И тут этот червяк засмеялся издевательски так и говорит: «Ты всегда его боялся, вонючий хорек. Еще тогда, в Нью-Йорке». А Мэдден рассвирепел и как заорет на секретаря: «Заткнись! Придержи свой поганый язык и забудь о Нью-Йорке. Если я еще когда услышу об этом – пожалеешь! Да, я боялся его, потому и убил! А теперь лучше подумай о том, что с ним сделать».

Старый бродяга опять прервал свой рассказ и, прищурившись, посмотрел на внимательно слушающих его молодых людей.

– И вот, уважаемые, что я должен был тогда сделать? А, как, по-вашему? По-моему – сматываться! Нечего какому-то безродному бродяге вмешиваться в то, что делают большие господа, и самому лезть в полицию, которая уже давно его разыскивает. «Билл, дружище, – сказал я себе, – не теряй времени! Темная ночь всегда была тебе союзником. Ну-ка ходу, и подальше отсюда!» Сбегал я за торбой в сарай и, когда уже выходил, гляжу – какая-то машина во двор въезжает. Я быстренько перелез через забор и как припущу! Думал – пронесло, никто обо мне не узнает, а тут на тебе! Появляются двое симпатичных молодых людей и так прижимают старого Билла к стенке, что он и выболтал им все. Ну да ладно, я хоть и бродяга безродный, а совесть у меня есть. Да и жалко старину Вонга. Ну вот, господа, все, что я знаю, и разрази меня гром, если я хоть что-то соврал!

Боб Иден от волнения не смог усидеть на месте.