Китайский проезд

– Нет, проблема не в том, чтобы собрать пожертвования, – говорил Винсент, нежа руку Александры в своей руке и подсаживая ее в трамвай. – Я мог бы, наверное, организовать даже Фонд помощи русским детям. Проблема в таких, как ваш Болотников. Они все разворуют. Брух – это о'кей, он что-то строит, но Болотников… Я знаю этот сорт. Это игроки. Их азарт – кто больше украдет. Как это по-русски? Спиздит, правильно?

– Винсент, это ругательство!

– О'кей, ругательство! Я лежал в больнице и думал. Конечно, я не великий мыслитель, но когда тебя пятьдесят и вдруг схватит сердце, ты думаешь: подождите, минутку! Это конец? А что же я оставлю после себя? Бронированные «мерседесы»? Деньги? Но даже на этих деньгах не мой портрет, а Франклина и Вашингтона…

– Между прочим, Винни, трамвай у нас платный.

– У меня нет больше русских денег, выходим!… – Они выскочили из трамвая и пошли по Чистым прудам, Винсент продолжал: – Да, раньше я думал: вот разбогатею и подарю Лос-Анджелесу парк имени Винсента Феррано! Но теперь я думаю сделать что-то для твоей страны. Из-за тебя, дорогая. Но что? Твоя страна больна, мы называем это «имперский синдром». И это хуже сифилиса, потому что это у вас здесь, в голове. Дети просят милостыню, учителя не получают зарплату, голодные старики ищут еду в мусорных ящиках, а вы устраиваете военные парады, завоевываете Чечню, строить храмы с золотыми куполами и кричите про «вели кую Россию». Но великой не может быть страна с нищим населением!…

Телефонный звонок прервал этот монолог Александра достала из сумочки «Моторолу», при дожила к уху.

– Алло… Где мы? – Александра оглянулась по сторонам. – На прудах, у «Современника». А что? – И, закрыв трубку, сообщила Винсенту: – Легок на помине. Через пару минут будет здесь.

– Кто?

– Твой Болотников.

И действительно, через минуту ослепительный, как белый рояль, «Мерседес-600» подлетел к театру «Современник», и Болотников, сияющий улыбкой и летним костюмом от «Армани», вышел из машины.

– Винсент, Саша, вы выглядите замечательно! Нет, Винни, ничего не говори, я знаю, что я виноват! Но разве ты в моем возрасте не делал ошибок? Смотри, я думал о тебе в Париже, – и он протянул Винсенту коробочку с золотыми запонками. – Это настоящий «Тиффани»! Возьми, прошу тебя! И я решил все наши проблемы! Ей-богу! Робин уже в Чкаловском, режет с вертолетов титановую сталь. А ты летишь за кевларом в Нью-Йорк.

– Куда-а?? – изумился Винсент.

– В Нью-Йорк. Вот твой билет. Между прочим, билет первого класса. Извини, Саша, его не будет только несколько дней. Кевлар уже ждет его в Нью-Йорке. – И Болотников снова повернулся к Винсенту: – Я купил там триста квадратных метров кевлара. Для начала нам хватит?

Винсент недоверчиво смотрел на него, потом спросил:

– Что случилось?

– Где? – удивился Болотников.

– С тобой.

– Ничего, а что?

– Он хочет знать, на чем ты его кидаешь, – вдруг напрямую объяснила Александра.

– О нет! Я не кидаю! – сказал Болотников. – Просто в Париже я встретил Амадео Джонсона, Винсент его знает, это его партнер. И этот Джонсон объяснил мне, что не любит шуток. Это правда, Винсент? Садитесь в машину, мы спешим!

62

Армейский грузовик доставил на Пречистенку Робина и Марика, перепачканного с головы до ног, взвод солдат и тонну листовой титановой стали, срезанной Робином со старых военных вертолетов. Миновав новые глухие ворота, открытые охранниками «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл, инк.», грузовик въехал во двор, солдаты разгрузили сталь, Робин показал, где ее сложить, поднялся с Мариком на второй этаж в офис и с изумлением узнал у секретарши, что Винсент улетел в Нью-Йорк за кевларом и будет обратно не раньше чем через неделю.

Марик первым сориентировался в ситуации, набрал на телефоне номер отца и сказал в трубку:

– Папа, мы уже в Москве. Я хорошо себя вел и поэтому мы с Робином идем в зоопарк кормить страусов. А как у тебя дела? – И протянул трубку Робину:

– Он хочет тебе что-то сказать.

Робин взял трубку и услышал голос Бруха:

– Робин, ты меня очень выручишь, если побудешь с ним до пяти. В пять ноль-ноль я заеду за вами в зоопарк. Ладно?

Робин отдал трубку мальчику и кивнул, тот ответил отцу:

– Да, папа, он согласен. В пять ноль-ноль, я понял. Деньги у меня есть. Пока! – и, положив трубку, воскликнул: – Let's go! Let's go! Let's go! We have only two hours! У нас есть всего два часа!

Робин показал ему, что следует хотя бы руки помыть, но через пять минут они действительно уже выскочили на улицу и поспешили в зоопарк, оглядываясь в поисках такси или левака. И ни Робин, ни тем паче Марик не обратили внимания на серый «жигуль», стоявший через дорогу поодаль от входа в «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл, инк.».

Между тем три отмороженных со стрижкой под дикобразов, сидевшие в этом «жигуле», уже поймали их в окуляры своих биноклей, говоря меж собой

– Ну что? Будем брать?

– При нем какой-то пацан…

– Ну и хер с ним! Третьи сутки сидим! А то он опять исчезнет, на хрен его знает сколько!

– Может, командиру звякнуть?

– Еп-тать! Дозвякались уже! Они тачку берут!