«Китайский синдром» Путина. Прорыв или утопия

В первую очередь пользователями таких баз данных будут правоохранительные органы, а также государственные ведомства при решении вопросов о принятии на работу и повышении в должности. Низкий рейтинг может стать основанием для увольнения. Система предполагает рейтинги и по физическим, и по юридическим лицам.

Уже сейчас возникает опасение, что при составлении рейтингов граждан будут учитываться не только поступки, но и убеждения. Любые критические заявления в адрес властей буду понижать оценку человека. Для сбора сведений об убеждениях человека будут использоваться не только публикации в СМИ, комментарии в социальных сетях, записанные на видео публичные выступления и т. п. Дополнительным источником может стать информация о взглядах человека, получаемая от третьих лиц. То есть система предусматривает доносительство. Сейчас спорят о том, может ли доноситель сохранять свою анонимность или он будет обязан себя раскрывать.

В США, конечно, обратили внимание на китайскую систему социального кредита. Так, бывший глава специального комитета Федеральной комиссии по связи США Анураг Лал выразил уверенность, что КНР превращается в «полицейское государство». В октябре 2018 года вице-президент США Майкл Пенс, выступая в Гудзоновском институте с программной речью, посвященной Китаю, заявил, что отношения между США и Китаем являются холодной войной. Прозвучала у Пенса и жесткая критика китайской системы социального кредита как разновидности цифровой диктатуры. Впрочем, «цифровой диктатурой» и «электронным концлагерем» проект ССК был назван еще раньше: в 2016 году так окрестил этот проект британский The Economist.

Многие журналисты сравнивают китайский проект ССК с моделью общества, изображенной в романе-антиутопии Джорджа Оруэлла «1984». Роман вышел в свет 70 лет назад, там описано государство тотальной слежки, построенное на системе всеобщего доносительства и наблюдения за каждым человеком. Оруэлл предсказал создание электронного концлагеря. Прототипом, судя по всему, ему послужила Англия, но он не мог представить, что первый электронный концлагерь может быть построен в Китае – стране, которая семьдесят лет назад, казалось, навсегда отстала от Запада.

В Китае воплощается в жизнь антиутопия Джорджа Оруэлла

Прежде правительства не могли держать граждан под постоянным надзором. Когда изобрели печать, стало легче управлять общественным мнением; радио и кино позволили шагнуть в этом направлении еще дальше. А с развитием телевизионной техники, когда стало возможно вести прием и передачу одним аппаратом, частной жизни пришел конец. Каждого гражданина, по крайней мере каждого, кто по своей значительности заслуживает слежки, можно круглые сутки держать под полицейским наблюдением и круглые сутки питать официальной пропагандой, перекрыв все остальные каналы связи. Впервые появилась возможность добиться не только полного подчинения воле государства, но и полного единства мнений по всем вопросам.

Известный во всем мире роман Джорджа Оруэлла «1984» на нашем книжном рынке появился в начале 90-х годов. Я его прочитал примерно четверть века назад. В предисловии к книге было сказано, что роман написан в жанре антиутопии. Мне тогда показалось, что англичанин Оруэлл, писавший роман в первые послевоенные годы, «хватил через край». Признаков того, что он описал в романе, не было замечено ни в символическом 1984 году, ни в начале 90-х годов. Я мысленно оценил роман как «плод больной фантазии», и он почти полностью исчез из моей памяти. Но в начале нынешнего столетия признаки того общества будущего, которое было описано англичанином, неожиданно стали появляться то в одной, то в другой стране мира. В том числе и в России.

Стали воплощаться в жизнь предсказания Оруэлла о таком феномене индивидуального и общественного сознания, как «двоемыслие». В нашу жизнь ворвался так называемый «новояз», который воцарился как на верхних, так и на нижних этажах нашего общества. Наблюдая за многими российскими СМИ, я невольно вспоминаю фигурирующее в романе «1984» Министерство правды, в котором работал главный герой Уинстон Смит, занимавшийся переписыванием истории и приводивший ее в соответствие с последними установками правящей партии.

Необъяснимым образом наши граждане стали чувствовать присутствие в жизни общества «Большого Брата», хотя его никто не видел. Несмотря на постоянные мантры о демократии, исходящие от ведущих СМИ и политиков, все ощущают незримую диктатуру, которая, подобно бетонной плите, все жестче давит на каждого и на всех вместе. В Океании (так называлось государство, где разворачивались основные события романа) наблюдалась «железная» стратификация общества на сословия (группы, классы): высшее, среднее и низшее. Последнее было самым многочисленным, но при этом его члены имели статус изгоев. Разве мы не видим тенденции к такой стратификации российского общества сегодня?