«Китайский синдром» Путина. Прорыв или утопия

И это не считая возможных «утечек» по некоторым другим статьям платежного баланса. И что особенно важно отметить, приведенная оценка является крайне неполной, так как не учитывает «утечки» капитала из страны по каналам контрабанды (такие операции вообще не находят отражения в платежном балансе). Но даже если взять полученный итог (153,9 млрд долл.), то это колоссальная сумма. Она примерно в полтора раза превышает среднегодовые масштабы утечек за десятилетний период 2008–2017 гг. (мною такие расчеты были проделаны и представлены в ряде предыдущих публикаций). О каких «рывках» и «ускорениях» российской экономики можно говорить при таких «протечках»?

Чтобы читатель лучше понимал, что представляет собой полученная итоговая величина утечек за 2018 год, скажу, что это при среднем валютном курсе рубля в прошлом году эквивалентно 10 трлн руб.

Что для России означает получение истинного экономического суверенитета? Ликвидацию всех тех «протечек», о которых я сказал выше. И не надо никаких невротических «рывков». Страна получила бы мощнейший дополнительный ресурс, эквивалентный примерно половине нынешнего российского бюджета. Это гигантский ресурс, с помощью которого можно было бы немедленно приступать к решению тех социальных и демографических проблем, которые были сформулированы в президентском указе от 7 мая 2018 года.

Алгоритмы выхода России из нынешнего кризисного состояния в самом общем виде понятны и очевидны. Самым главным препятствием для такого выхода является российский чиновник. Можно достаточно быстро подготовить другой, правильный указ президента. Но вот что нам делать с российскими чиновниками? Почему-то вспомнилась крылатая фраза железного канцлера Отто Бисмарка: «С плохими законами и хорошими чиновниками вполне можно править страной. Но если чиновники плохи, не помогут и самые лучшие законы».

Россия – «бумажный тигр»

Продолжу разговор о выполнении майских президентских указов 2012 года (всего их было подписано 11). Начал я с рассмотрения указа президента РФ от 7 мая 2012 г. № 596 «О долгосрочной государственной экономической политике». Был проведен анализ по четырем целевым показателям: 1) количество высокопроизводительных рабочих мест; 2) относительный уровень инвестиций в основной капитал (по отношению к ВВП); 3) доля продукции высокотехнологичных и наукоемких отраслей экономики в валовом внутреннем продукте; 4) производительность труда.

По всем четырем показателям получен примерно один и тот же результат, который можно выразить коротко – полный провал. Например, по последнему из упомянутых показателей задание было увеличить за период 2011–2018 гг. производительность труда в 1,5 раза, а она (даже с учетом известных всем «стараний» Росстата) выросла лишь на 5–5,5 %.

Перейдем к оценке исполнения последнего в списке основных целевых показателей указа № 596. Под номером пять значится: повышение позиции Российской Федерации в рейтинге Всемирного банка по условиям ведения бизнеса со 120-й в 2011 году до 50-й – в 2015 году и до 20-й – в 2018 году.

Прежде чем приступить к оценке исполнения, хотел бы остановиться на самом показателе. Если другие показатели майских указов 2012 года рассчитываются российскими организациями и ведомствами (преимущественно Росстатом), то рейтинг по условиям ведения бизнеса, как видно из формулировки указа № 596, рассчитывается Всемирным банком.

Итак, получается, что оценка долгосрочной экономической политики Российской Федерации предполагается на основе каких-то внешних рейтингов. То, что в президентском указе поставлена задача развиваться, используя в качестве ориентиров зарубежные (международные) рейтинговые оценки, я воспринимаю как «оговорку по Фрейду». Власть неосознанно признает, что страна находится под внешним управлением. Ориентация страны на внешние оценки – важный признак слабости или даже отсутствия у государства национального суверенитета.

Есть смысл на время отойти от нашей основной темы майских указов и рассмотреть вопрос о том, насколько Россия вообще зависит от внешних рейтинговых оценок.

Еще каких-то полвека назад в мире таких оценок почти не было. Мировая экономика оценивалась и измерялась с помощью привычных стоимостных и натуральных показателей. При этом в силу того, что курсы валют были фиксированными, можно было без труда проводить международные сопоставления национальных экономик. После Ямайской международной валютно-финансовой конференции фиксированные курсы были отменены, мир вступил в полосу всеобщей «волатильности» и привычные стоимостные показатели стали плохими ориентирами. Появились рейтинговые оценки, которые стали делаться разными международными организациями (типа Всемирного банка или Всемирного экономического форума) и «независимыми» экспертами. За ними, как правило, стояли влиятельные «заказчики», которым рейтинговые оценки нужны были для достижения своих экономических, финансовых и политических целей.