Китайцы. Особенности национальной психологии

Известно, что для восточной культуры характерен коллективизм, а для западной – индивидуализм. Восточные люди, живу щие в пределах коллективной культуры, придают коллективизму особое значение и относятся к нему с пониманием. Они рассматривают коллектив не только как собрание индивидов, но и как более высокую ценность по отношению к индивиду. Индивид может существовать только как член семьи, представитель нации, класса и других коллективных образований. Кроме этого, у него нет каких-либо социальных функций. Восточный человек приспосабливается к обществу не для того, чтобы контролировать других, распоряжаться и управлять ими, а для того, чтобы соответствовать обществу, находиться с ним в гармонии. Приспособиться – значит придавать значение связям, отношениям между людьми, «лицу».

Вот почему социальную психологию индивида, принятую на Западе, нельзя перенести на китайскую почву. Западные ценности должны пройти трудный путь китаизации, с тем чтобы создать социальную психологию, которая бы соответствовала восточной коллективной культуре.

В патриархальном обществе Древнего Китая между людьми, человеком и общественными организациями и между самими общественными организациями существовала неразрывная кровная связь. Она стала психологической основной чувственного, эмоционального общения. Поэтому взаимоотношения между людьми и общественными структурами строятся на «чувственной смазке». Таким образом, примат чувства во взаимоотношениях стал традиционной моделью поступков в Древнем Китае.

Известный специалист в области образования, вице-мэр города Ханчжоу Чжу Юнсинь в статье «О комплексе Париса у китайцев» указывает на характерный для китайцев «комплекс Париса», т. е. комплекс, связанный со стремлением к власти [160]. Не важно, как называть данный комплекс, важно его содержание, которое заключается в преклонении людей перед властью и одновременном стремлением к ней.

Признаки комплекса многообразны и они вполне конкретны.

1. Боязнь власти, страх перед властью.

С древних времен власть для простолюдинов в Китае была страшной реальностью. Почитание духов, вера в Небо и судьбу были связаны с боязнью власти. Чем теснее контакты человека и власти, тем больше было причин для возникновения страха. Отсюда появление таких пословиц, как «До Небесного императора далеко» или «Уездный чиновник не может сравниться с конкретным управляющим». Чиновник – не только тот, кто в высших сферах. Это и тот, кто ведает электричеством, контролирует налоги, продает билеты, владеет печатью, управляет автомобилем – все это объекты страха. Слово гуань ли «чиновник» состоит из двух морфем: гуань – «чиновник», а ли – «мелкий служащий», состоящий у чиновника в помощниках, как денщик у генерала.

На Западе чиновник – это «социальный слуга», в Китае – это символ абсолютной власти. В старые времена он был полномочным представителем императорской власти на местах. И уж точно он не был «слугой народа».

Чжу Юнсинь в конце 1990-х гг. провел исследование социальной позиции китайцев по данной проблеме. Респондентам было задано два вопроса. Первый вопрос: «Как бы вы стали действовать, если бы у вас возникла проблема, требующая решения правительственных структур?»

А. Действовал бы согласно принятой процедуре – 25, 95 %.

Б. Попросил бы родственников и друзей замолвить словечко – 24, 68 %.

В. Сделал бы нужному человеку подарок – 10, 13 %.

Г. Попросил бы помощи у вышестоящих органов – 29, 43 %.

Д. Другое – 9, 81 %.

Второй вопрос звучал так: «Предположим, что вы имеете критические замечания к указаниям и действиям правительства, какую самую важную позицию вы займете?»

А. Проявил бы инициативу и обратился к соответствующему лицу с просьбой исправить ситуацию – 21, 84 %.

Б. Стал бы жаловаться и бурчать по этому поводу с домашними и друзьями – 16, 14 %.

В. Написал бы статью в газету – 17, 41 %.

Г. Безропотно терпел бы, воспитывая у себя философское спокойствие – 7, 28 %.

Д. Запомнил и дождался бы случая, чтобы сказать – 28, 48 % [160, c. 313–314].

Заметим, что опрос проводился среди студентов. Некоторые в частном порядке говорили: «Ни в коем случае нельзя гневить тех, у кого власть».

2. Зависть к власть имущим.

Коль скоро власть обеспечивает славу, комфорт и реальную пользу, существует некий переходный этап от страха к зависти. В Китае в древние времена все, от императора до простолюдина, мечтали о власти. Особенно это касалось интеллигенции. Жажда власти сопровождалась боязнью ее потерять.