Китэгра. Книга 5

Астероид летел к Земле и её жители уже давно знали о нём. Увы, они ничего не могли сделать, они едва вышли на орбиту своей планеты, только-только начали выпускать спутники – у них не было шансов. Но о том, что астероид близко они знали. Как и то, куда именно он упадёт.

Сотни тысяч сынов и дочерей Гнома, собрались на бесконечных равнинах восточной части континента, что в иных мирах называют Великая Монголия, в других Королевство Христово, а где-то Евразия. У этого континента было множество копий и множество имён в самых разных мирах.

Гномы уже простились с жизнью, со своим будущим, со всем этим миром. Те, в ком смелости было больше, чем в прочих, собрались на равнинах со всей планеты, что б встретить свою смерть смело глядя ей в глаза. Хоть и не было глаз у смерти той – только серый, бездушный камень, что по воле случая, вот-вот погубит целую цивилизацию.

Впрочем, цивилизация уже сгинула. Упрямые гномы долго пытались спастись, но у них ничего не выходило, любые задумки, любые попытки обрести выход из грядущего апокалипсиса, неизбежно сталкивались с недостатком развития технологий. Когда стало очевидно, что спасения нет, дети Гнома впали в уныние. Кто-то громил магазины, кто-то прятался в глубинах древних подземных кузниц, надеясь как-нибудь пережить гибель мира, спрятавшись в самых старых закутках самых старых подземелий. Другие заливали горе спиртным, а кто-то сводил старые счёты – смерть уже начала собирать здесь обильный урожай. Но в основном дети Гнома вели себя достойно. Всё же, убийство соседа своими руками, потому что морда его тебе давно не нравится, выглядит куда менее достойно, чем последняя мрачная пьянка в опустевшем баре на углу улицы.

Самые смелые, самые лучшие из них, поступили с упрямством достойным своих предков – они вышли в поле, в место, где астероид врежется в Землю. Там они застыли в молчаливом ожидании, задрав подбородки, пристально глядя в небеса, на алую точку, что становилась всё ярче. Они были бледны и напуганы, но никто из них не ушёл – уходить не куда, весь мир погибнет в этот день.

Удар будет столь силён, что в космос выбросит куски земной коры. Часть атмосферы испарится, её вынесет в вакуум. Огненный вал прокатится по всей планете, землетрясения сотрут в порошок города, как древние, выстроенные под землёй, так и относительно новые, построенные на поверхности. Всё погибнет, ничего не останется. Разве что бактерии и тараканы переживут этот день.

Второе, что резко отличало астероид от всех прочих, гномы видеть не могли.

Это отличие сидело на возвышении с обратной стороны астероида, подперев голову кулаком, второй рукой удерживая косу, и мрачно смотрело прямо перед собой.

Великий, известный как Китэгра, размышлял.

Место попалось случайно и показалось ему вполне подходящим, для столь напряжённых мыслей. Он выбрал удобное место, с коего открывался вид в космическую бездну и предался своим размышлениям. Уже много месяцев, что-то не давало ему покоя. Даже проживая чужую жизнь, по обыкновению оставив своё тело в надёжном месте, он регулярно возвращался к тревожной, слабо оформившейся мысли. Замешана она была в основном на воспоминаниях о создании Ганзара, том обилие трупов, что оно оставило за собой и структуре его души. Так что жуткие и не очень, образа размышлений его, постоянно пробивались в сознание Живого, чьё тело он избрал для своего нового увлекательного путешествия в чужую жизнь.

Увы, но от этого возникли неприятные последствия.

Очередная жизнь, избранная Великим, жизнь обещавшая стать действительно интересной, закончилась на электрическом стуле.

Бедняга не выдержал напряжения. Страшные сны, рождённые памятью Китэгра, сделали его полностью безумным. Многообещающий Живой, потенциально, гордость всей своей расы, в итоге стал известен как «Боливарский живодёр». А ведь он был действительно гениален. Большое будущее, интересная жизнь, всё это ждало его впереди, но, увы.

Прежде чем парня поймали, он изуверским образом убил более двух сотен мужчин, женщин и десять детей – детей ему убивать не понравилось, так что пробовал редко, так, просто что б развеяться и ощутить нечто новое. Но всегда от этих треклятых детей были лишь жестокие разочарования. Дети умирали не так ярко и живо, как взрослые люди – для истинного художника, каковым считал себя Боливарский живодёр, это обстоятельство играло ключевую роль.

На девяносто седьмом году своей жизни, Живодёр был пойман – его заметили, когда он укладывал в багажник аэрокара, очередную свою жертву. Крепкий, обладавший острым умом старик, поражавший своим здоровьем всех и каждого, был пойман с поличным, осужден и казнён.

Самая странная из всех жизней, что Китэгра прожил, подселив свою душу в чужое тело.

И, пожалуй, самая бессмысленная. Удовольствие, какое живодёр получал от убийств, было ему непонятно. А ведь он не просто убивал - ещё и сценки разыгрывал. То он волк, а молодой студент – Красная Шапочка. В другой раз живодёр становился Элли, а грузный пожилой мужик, злой ведьмой Бастиндой – туфелькой убил беднягу, точно как в сказке. Любил он сказки…