Китеж уходит под воду (Исповедь мертвецов)

Уставшие, они лежали нагие, раскинувшись на постели. Джамал нисколько не потерял к Артурчику уважения, не отвернулся, не захрапел, не заснул удовлетворенный, как делали до него практически все. Наоборот, нашептывал нежно на ухо слова любви и благодарности, по восточному витьеватые, сладкие словно мед. Ласкал его тело, целовал ушко, оглаживал бедра, живот.

Артурчик млел от неожиданно привалившего счастья, положив устало голову на крепкую волосатую грудь любовника, ласкал легонько его могучее естество, совсем недавно до краев заполнявшее его изнутри.

Радостное, теплое чувство переполняло душу светлой радостью. Достигнув предела выплеснулось непроизвольно и движемый им Артурчик прильнул губами, поцеловал, втянул в себя до самого основания часть тела партнера, доставившую ему такое неземное счастье. Обычно, особенно когда трезвый, он делал это неохотно, большей частью стараясь любыми способами избежать орального секса, особенно после акта, но ведь рядом лежал не просто очередной "друг", а любимый человек. Джамал стонал, вскрикивал, гладил его затылок, ерошил волосы....

- О, Лилиан, о моя ненаглядная Лилиан!, - Вырвалось в момент наивысшего экстаза.

От неожиданности и обиды Артурчик выпустил изо рта содержимое и очень неаккуратно замарал все вокруг. Это же надо, какой противный! В самый неподходящий, самый радостный момент истинной любви, вспомнил какую то Лилиан! Чужую, постороннюю бабу. Вот она, мужская любовь! Все они. мужчины, такие неблагодарные. Отвернулся Артурчик, жутко заревновал. Но сильные руки вновь мягко повернули его лицом к Джамалу...

- Кого вспомнил, Джамал? - Надув губки спросил Артурчик.

- Лилиан - это ты, дорогая! О, моя прекрасная! Как мог звать я другую в момент наивысшего счастья? В мгновение когда встретил ту, что судьбой предназначена мне! Как могу звать тебя иначе? Не грубым же мужским, данным тебе по ошибке именем? Зачем нам оно? Природа ошиблась, дав тебе вместо пышной груди и нежного лона этот нелепый пиписюнчик в обрамлении никому не нужных яичек! Ты - женщина! У тебя внутренний мир женщины. О, моя ненаглядная, моя ласковая, моя нежная маленькая Лилиан!

Ну, что мог ответить на это Артурчик?

Всю ночь они неистово любили друг друга. Утром, еле проснувшись и собравшись бежать в туалет, Артурчик не нашел сложенной с вечера одежды, на ее месте лежали нежные розовые трусики, обрамленные легкой пеной кружавчиков, такого же колера бюстгальтер, заполненый мягоньким паролоном, коротенькая рубашечка с бантиками и рюшечками, длинный до пят тепленький, премиленький халатик, расшитый розами. А главное - шикарный белокурый парик.

С того памятного дня, приезжая в город, Артурчик мчался прямиком к Джамалу и, переступая порог гнездышка, перевоплощался в элегантную молодую женщину. Вначале они никуда не выходили. В свободное от любви время, Лилиан хлопотала на кухне, а Джамал, развалясь в кресле, смотрел теливизор, или лениво листал книжки. Постепенно он приучал подругу носить туфли на каблуке, прочую женскую амуницию, наносить макияж, красить губы...

Пришло время и они стали сначала потихоньку, а затем все чаще и чаще выходить в свет, ужинать в ресторанах, танцевать, а днем гулять по проспектам, паркам, музеям, изредка останавливаясь у парапетов и самозабвенно целуясь. Ни чем не отличалась параочка от остальных влюбленных. Ни разу никто не заподозрил обмана, наоборот Лилиан ловила на себе восторженные взгляды мужчин и завистливые, ревнивые женские.

Из Артурчика получилась действительно красивая, эффектная женщина. Может быть немного ступни подкачали, но в изящной обуви, на общем фоне, это не бросалось в глаза.

Другие, тайные, изьяны невидимые посторонним, доводили порой Лилиан до слез, до бешенства, готова была сама отрезать, откромсать все лишнее, мешающее. Джамал увлекал к себе в объятия, успокаивал.

Обратные перевоплощения давались Артуру все более и более тяжело. Еле заставлял себя возвращаться в северный невидный городишко, к инженерной работе, к тусклой жизни среди сопок и пришедших на ремонт подводных лодок. Он тосковал по Джамалу и тихо ненавидел окружающих, коллег с серыми кромками воротников несвежих рубашек, перекрученными, засаленными галстуками, работяг в промасленных комбинезонах, чумазых сварщиков в спецовках, такелажников в грязных ватниках.

Особо невозлюбил моряков с кораблей. Может за их крепкие шеи, треугольники тельняшек, может за прошлое унижение... Морских офицеров презирал за кастовость, за гордость, за принадлежность к морскому братству, за отменное умение пить не хмелея отпускаемый на профилактику приборов спирт. Наконец, за запах дешевого одеколона. Все они, вместе с их женщинами были ему глубоко противны и отвратны. Равно как их непонятная любовь к морю, кораблям, тяжелой службе и всему тому, что называлось непонятым еще с училища, словом Родина.

Примчавшись в город, Артур первым делом изливал накопленные обиды Джамалу, жаловался на жизнь, всхлипывая у того на крепком плече.

- Ах, дорогой! Я так устала! Ну, что это за страна, что за люди...

Джамал поддакивал, утешал.