Китобой

Ничего там не обычного нет, несколько писем от бабушки, две книги по штурманскому делу, потрепанная книжка Жуля Верна «Сто тысяч вёрст. Кругосветное путешествiе под водою, льдом и Среди исчезнувшей Атлантиды» (издательство 1872 года!), тетрадка, несколько погрызенных карандашей, огромные, наручные часы, запасные портянки, кальсоны, рубаха, свитер, шерстяные носки, несколько носовых платков, несессер с бритвенным набором и курительная трубка. Вот и все пожитки. Книги и письма с нессесером, часами и трубка с карандашами — в чемодане, тряпьё — в сидоре. Ну и то, что на мне одето конечно.

Из писем, которые я без зазрения совести прочитал, я узнал, что Жохов почти сирота. Бабушка есть, которая живёт в деревне, мать умерла, а отец как уехал почти десять лет назад на заработки, так и не вернулся до сих пор, только время от времени бабке письма шлёт, у него там уже другая семья и сын ему особо не интересен. Часы как раз подарок отца, единственный за всё время существования этого молодого организма. Отец расщедрился на выпуск вновь испечённого штурмана и передал часы с оказией. Но вот Жохов их почему-то не носил, ремешок совсем не обмят. Или берег, или брезговал, не совсем понятно. По отцу у нас судьбы схожи, ну так, наверное, не только у нас с ним, таких как мы тысячи. До недавнего времени Жохов и жил с бабушкой, пока в морской техникум не поступил.

Документов, как ни странно, ни каких обнаружить не удалось, но из осторожных расспросов команды я выяснил, что все их сдают на хранение на плавбазу, в финчасть. Можно и не сдавать конечно, но тогда легко без них остаться после окончания похода. Постоянная сырость и плохое качество бумаги с чернилами, за восемь месяцев похода могут оставить человека вообще без бумаг. Ну а без бумажки человек у нас кто? Правильно — никто!

Из бабушкиных писем я наконец-то узнал сколько моему аватару лет. Молодой совсем, двадцать один год парнишке. Ни жены, ни детей, живёт в общаге, постоянной подруги нет. Упоминалась как-то раз в письмах имя какой-то Леночки, толи одноклассницы, толи соседки, которая передавала привет Витьке, но видимо ничего серьёзного между ними не было, обычная юношеская влюбленность. Хотя по словам Бабушки, девушка «сюрьёзная», а мне, то есть Витьке, стоило бы присмотреться к ней.

На плавбазе я живу вместе с раздельщиками, на нижней палубе. Весёлое местечко, я вам скажу. Они все в две смены работают, так что в кубрике постоянно стоит богатырский храп, запах немытых тел и перегара. От табачного дыма глаза режет, как будто тут всё время что-то горит. Курят абсолютно все и выходить на перекуры на жуткий мороз никто не собирается.

Так-то на судне сухой закон, пить нельзя, спиртное выдают только в медицинских целях или по праздникам. Сухой то он сухой, но наш народ выпить всегда найдёт. Когда я узнал главную тайну разделочной палубы, в которую меня посвятили под большим секретом, я честно говоря даже испугался немного.

Если на «Алеуте» возникнет пожар, то гореть ему синим пламенем! Все огнетушители, ниже ходовой рубки заполнены брагой! Пожарный инспектор в теме и в доле. Он получает за использование своего инвентаря три литра браги в день, в качестве мзды от команды! Три литра в день! Это же упиться можно! Хотя брага тот ещё напиток, пить его можно только от безысходности. По всему экипажу ходят легенды, что где-то в машинном отделении, есть и настоящий самогонный аппарат, только знают о нем и соответственно пользуются, только старшие начальники, не ниже старшего механика и помощников капитана.

Свободная смена раздельщиков должна отдыхать, ведь им через двенадцать часов на смену, но спать всё время не будешь, а чем-то себя занять надо, вот и развлекается народ как может. Тут вообще, на нижних палубах своя особая атмосфера. Царь и бог тут «бугор»! Его слово не подлежит обсуждению и обжалованию! Только он «бугра» зависит, где ты будешь работать при разделке, и некоторые платят им дань, лишь бы занять теплое местечко. Оба бригадира, и первой и второй разделочной палубы, почти одинаковые, спокойные и авторитетные мужики. Мне ни разу не довелось видеть того же Колобкова кричащим или разгневанным, да и пьяным я его никогда не видел. Среди раздельщиков ходили слухи, что Колобков вообще в «авторитете», ну это конечно же только слухи. Как матёрый вор мог на должность бригадира попасть?

Когда вместе собираются несколько десятков мужиков, да ещё и запертых в тесной, стальной коробке на несколько месяцев, конфликты неизбежны. Очень скоро всё начинает вызывать раздражение, а товарищи по «несчастью», особенно. Не раз мне доводилось видеть, как вскакивали из-за карточного стола подогретые алкоголем крепкие ребята, готовые вцепится друг другу в горло или даже пустить в ход ножи, но стоило только кому-то из «бугров» просто взглянуть на них, как конфликт тут же сходил на нет. Затем следовал скорый суд, где «бугор» выяснял обстоятельства дела и выносил решение. Ни разу никто не посмел даже усомнится в справедливости «приговора»!