Китобой

Море штормит, наш китобоец качает как на каком-то продвинутом аттракционе, на волнах белые «барашки» и разглядеть в таком море фонтан кита очень сложно, тут нужен опыт и очень зоркие глаза. Наша пушка закрыта брезентом, чтобы предохранить её от брызг и обледенения. Один из гарпунов уже заряжен в ствол, на нем нет только гранаты, линь из тросового ящика заходит под брезент, остальные гарпуны стоят наготове. Две гранаты лежат у меня в брезентовой сумке, оттягивая плечо, взрыватели у Питерсона — мы готовы в любой момент бежать к пушке и готовить её к стрельбе.

— Фонтан! — над китобойцем разноситься крик марсового, который указывает рукой прямо по курсу, Всё внимание наблюдателей тут же переноситься туда. Я вглядываюсь в горизонт, но кита ещё не вижу, хотя уже и Питерсон толкает меня в плечо, а сам бежит по узкому и ходящему ходуном переходному мостику на бак, и я тут же бросаюсь за ним.

Питерсон сам вкрутил взрыватель, а я навинчиваю гранату на гарпун. Брызги бьющихся в нос судна волн, холодным дождём накрывают нас. Я держусь за гарпун, а Питерсон уже у спускового рычага. Закончив возиться с гранатой, я перебегаю за его спину к ограждению бака, к которому крепятся пять запасных и добойных гарпунов и крепко цепляюсь за него обоими руками, не отрывая взгляда от неспокойного моря. Это страшно! Страшно и красиво! Тёмное, холодное море прямо передо мной, впереди, перед пушкой ограждения нет, и только гарпунёр с орудием отделяют меня от пучины. Питерсон стоит непринуждённо, широко расставив ноги и положив левую руку на спусковую скобу. Кажется, что уходящая то и дело из-под ног палуба просто прилипла к его сапогам. Сейчас я тоже уже вижу кита! Он там не один, там целая стая!

— Это кашалоты! — кричит мне Питерсон — видишь какой маленький фонтан?

Я вижу, теперь и в живую можно рассмотреть, как то и дело из дыхала то одного, то другого кита вырывается облачко белого пара, почти не заметного на фоне кипящих волн. Китобоец полным ходом идёт на сближение.

— Самого крупного стреляем, он почти в середине, ты видеть? — продолжает меня спрашивать Питерсон.

— Вижу, а потом? — спрашиваю я.

— Догоним и всех убьём! — у Питерсона аж сверкают глаза от возбуждения и предвкушения охоты.

— Ну-ну, убивец хренов — прошептал я, как заворожённый, следя за морскими обитателями, на которых сейчас мы будем охотиться. Красивые черти! Как раз один из китов выпрыгивает из воды, ударяясь о волны и поднимая тучи брызг. Он огромный! Это как раз и есть тот самец, на которого нацелился Питерсон.

Погоня. Стая как будто почувствовав опасность уходит от судна, а мы идём в след. Питерсон управляет судном, сейчас он тут главный, он голосом даёт команды рулевому и тот беспрекословно его слушает. Мы неумолимо догоняем добычу, на нас работает паровик, а им можно надеяться только на свои силы, в такой гонке машина, которая не устаёт, выигрывает всегда.

Когда мы подошли к кашалоту чуть ли не в плотную, Питерсон наконец то выстрелил. Уже полчаса он не отлипает от прицела, который представляет собой просто наклонённую, металлическую планку, ворочая пушку одной рукой. Первый раз я слышал звук выстрела орудия и видел, как стреляют из пушки. Бахнуло знатно, орудие окутало пороховым дымом, лязгнул накатник и гарпун полетел в цель, с громким шелестом разматывая за собой линь. От вибрации мокрого троса во все стороны разлетаются мелкие капли воды и кажется, что летит не гарпун, а ракета, из сопла которой бьёт белый дым. Попадание! Кит, вздрогнув всем телом резко рванул в сторону, а потом ударив по воде хвостом скрылся под водой. Питерсон шепчет под нос ругательства на смеси из русских и норвежских слов, выстрел получился не удачным и не убил кита сразу.

— Стоп машина! Полный назад! — эти слова Питерсон произносит без заминки и почти сразу китобоец вздрагивает от вибрации, останавливая свой ход, а кит остается где-то за кормой, продолжая разматывать линь.

— Заряжай добойный на лине! — эта команда уже мне и я, отлипнув от ограждения начинаю раскреплять принайтованный тяжёлый гарпун. Обычно, для ускорения процесса, добойным стреляют без линя, но видимо очень уж неудачно попал Питерсон, раз он хочет зацепить кита на ещё один линь.

С тяжёлым гарпуном на перевес я иду к пушке и сую его в ещё горячий и пахнущий сгоревшим порохом ствол, эх, теперь всю эту хрень снова чистить, ругаюсь я про себя. Как раз в тот момент, когда я уже почти зарядил гарпун китобоец вздрагивает всем корпусом, а в амортизационном отсеке заскрипели пружины. Я едва смог устоять на ногах, вцепившись в лапы гарпуна. Питерсон возиться с затвором, заряжаю новую гильзу, а я цепляю к гарпуну новый линь. Вся команда работает как отлаженный механизм. Старший механик уже на брашпиле, готовый по команде Питерсона или ослабить, или подтянуть линь, а боцман, вместе со спустившимся марсовым, ныряют в амортизационный отсек готовить ещё одну бухту каната, если понадобиться удлинить линь ещё на пятьсот метров. Мы должны быть готовы, когда кит вынырнет.