Киты по штирборту

А на следующее утро, едва часы пробили восемь, к дому подъехал заказанный дядькой Мироном «емелька», и уже в половине девятого мы были в порту.

Владимир Игоревич Гюрятинич — потомок старого новгородского рода, капитан Вольного флота и владелец дальнего транспортника «Феникс» — встретил нас в каюте собственного «кита», куда мы долго добирались под присмотром ражего детины в матросской робе и с внушительной «гаубицей», сверкавшей никелем в открытой кобуре на поясе.

Невысокий, подтянутый, с открытым загорелым лицом, одетый в идеально подогнанный черный мундир, лет двадцати восьми — тридцати, эдакий плакатный командир со стальным взглядом и волевым подбородком. Капитан «Феникса» поднялся нам навстречу и, поприветствовав со скупой улыбкой, предложил располагаться в креслах у его стола. М-да, а каюта у капитана «кита» не чета тем каморкам, что я видел на каботажниках.

Поздоровавшись со старым знакомым, дядька Мирон представил меня капитану, и в брошенном Гюрятиничем взгляде я заметил легкую настороженность. Ну да… навязанный мальчишка… как еще мог смотреть на меня капитан и владелец корабля? Я же для него источник беспокойства. Ладно взрослые члены экипажа, хотя бы знаешь, чего от них ожидать. А вот что может выкинуть тринадцатилетний юнец, не знает никто… Ничего удивительного.

— Полагаю, вы, Кирилл, и есть тот самый молодой человек, что желает начать службу на моем корабле, не так ли? — поинтересовался капитан, когда мы расселись за столом.

— Именно так, Владимир Игоревич, — кивнул я.

— Что ж, похвально, нынче не многие молодые люди отваживаются начать свою карьеру со службы юнцом. Пусть и на «ките», — задумчиво проговорил Гюрятинич. Синие глаза смерили меня долгим изучающим взглядом, задержались на миг на огрубевших ладонях, в которых я сжимал папку со своими документами. — Чего вы ждете от этой службы, Кирилл?

Вопрос прозвучал неожиданно, но сбить меня с толку таким приемом?

— Знаний. Умений, — коротко ответил я.

— Надо же… а мне показалось, что вы ищете убежища, — ровным, бесстрастным тоном произнес капитан.

— Если бы мне нужно было убежище, я бы уехал за Урал, — пожал плечами я и отметил мелькнувший в глазах Гюрятинича интерес. — Но там у меня не будет возможности получить нужные знания.

— Мечтаете о карьере воздухоплавателя?

— И о собственном «ките».

— Дерзко… а учитывая ваше нынешнее положение, я бы даже сказал, нагло, — медленно проговорил Гюрятинич, не сводя с меня пристального взгляда.

Хм… Это было завуалированное оскорбление, или капитан решил проверить меня на вспыльчивость?

— Если смотреть только в землю, никогда не увидишь звезд. Тебе ли этого не знать, Володенька… — А вот в тоне Завидича явно послышалась угроза.

Капитан отвел от меня взгляд и, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.

— Я никого не хочу обидеть, дядька Мирон, — ответил Гюрятинич. — И уж точно меньше всего я хотел бы поссориться с тобой и твоей семьей. Но… кое-кто из моих офицеров вчера был очень недоволен грядущим пополнением экипажа, и это мнение я тоже не могу не учитывать.

— Володя, дела семейные, они в семье и остаются, — проникновенно заговорил Завидич. — И в нашем случае пусть так и будет. Хорошо? А служба пусть идет как должно. Что же до этого твоего офицера, уж поверь, до вашего вылета я мозги-то ей вправлю. Ремнем по заднице, чтоб чушь не несла!

— Вот за такие сложности я и не терплю кумовства на корабле… — со вздохом заметил Гюрятинич, скинув маску строгого капитана.

— Раньше об этом вспоминать надо было, когда на Хельгу глаз положил. Тоже мне, подарок он ей сделал, штурманом взял! — проворчал дядька Мирон и неожиданно улыбнулся. Вот так новости…

— Младшим, — уточнил зачем-то Гюрятинич, отводя взгляд.

— Да хоть капитаном! — фыркнул Завидич, но тут же посуровел. — В общем, так: меньше слушай Хельгу, она о Кирилле почти ничего не знает. А то, что видела, не понимает. Или ты считаешь, что я стал бы ручаться за пропащего человека?

— Нет, конечно, — вскинулся капитан.

Хм, а дядька Мирон для него, оказывается, авторитет… Надо запомнить.

— Вот и славно. А чтоб не было недопонимания, я тебе прямым текстом говорю: за Кирилла я ручаюсь. Понял?

— Понял. — Гюрятинич явно расслабился и, расстегнув верхнюю пуговицу кителя, вдруг предложил: — Может, чаю попьем, дядька Мирон, Кирилл?

— Это дело. А то, понимаешь, с ходу огорошил, подозревать в чем-то начал… — проворчал Завидич.

Чай принес тот же матрос, что провожал нас к капитану. Белоснежный фарфор на серебряном подносе, на мой взгляд, смотрелся в интерьерах «кита» несколько… хм… неожиданно, но, с другой стороны, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, правильно?

Чай оказался отменным, а выпечка — свежайшей… Они что, ее прямо на здешнем камбузе готовят?! Хорошо живет экипаж «Феникса», ничего не скажешь.

— Скажи, Володя, неужели ты действительно поверил россказням моей дочери? — поинтересовался Завидич, вдохнув поднимающийся над чашкой ароматный пар.