КК. Книга 8 (СИ)

- А имеем мы двух мертвых королей и практически вычищенный род Иппоталии. Жаль, что с ней произошла осечка.

- Как и с большинством правителей, - пробормотал Оливер Брин, невольно тронув катетер на кисти. Маг-виталист тоже не мог пить, и от этого, как и от напряжения последних недель, сильно осунулся и постарел, напоминая уже не зажиточного аптекаря, а работника службы похоронных услуг.

- И цели мы, по всей видимости, не достигли, - продолжил Черныш невозмутимо.

- Думаю, у нас обнадеживающие новости, - осторожно возразил Брин. Осторожно не потому что боялся Данзана Оюновича - была в Брине при всей его невзрачности и твердость духа, и уверенность в своей правоте, - а потому что при всей погруженности в общее дело весьма трезво относился к оценке результатов. И не любил шапкозакидательских настроений.

- Помимо открытия большего, чем обычно, количества порталов? - осведомился Данзан Оюнович.

- Да. Я не стал сразу вам говорить, собирал информацию. Первое - мы все, даже я, хотя крови Черного во мне какие-то капли, ощущаем усиление голода и потребности подпитаться, как бывало когда открывался крупный переход между мирами. Если бы мы посещали храмы как легализованные темные, возможно, и не почувствовали бы, но сейчас…

- Сейчас тягу к чужой энергии не сравнить даже с ощущениями, которые появились после ритуала с кровью Марины Рудлог, и голод не утихает, - вмешался в разговор Константин Львовский, маг, который и привел третью Рудлог к заговорщикам.

- Именно, - кивнул Брин. - Значит, грань между мирами стала еще тоньше. На нас по-разному это воздействует, но, например, Дугласу, как самому близкому из нас к Гёттенхольдам, пришлось уходить к монастырю, потому что контролировать себя он уже не мог. На всякий случай все темные братья пьют настойки из растений с храмовых земель.

Черныш слушал внимательно, сейчас как никогда похожий на хищную птицу - блеском темных глаз, наклоном головы. Настойки были спасением, потому что опасности подвергались свои же, не являющиеся потомками Темного жреца. Например, сам Данзан Оюнович, чья аура светила и манила, как горячий и сытный маяк.

- Возможно, нужно немного подождать, - продолжал Брин. - Грань истончается. После смерти королевы Рудлога прошло почти семь лет, когда отток ее силы стал заметен и привел к изменениям стихийного фона на Туре и ослаблению Стены вокруг Рудлога.

- У нас нет семи лет, - сухо напомнил Черныш. - Еще год-два в лучшем случае, и Тура станет планетой нежити. И если смерти белых королей недостаточно, то можем ли мы позволить себе ждать, чтобы это понять?

Он осмотрел хмурые лица соучастников - и пожилых, и совсем молодых. Да, часть из них были фанатиками, но в основном здесь присутствовали обычные люди. И убийства для них, даже оправданные высшей целью, не являлись чем-то, с необходимостью чего легко было смириться.

- Не думайте, что я испытываю радость от того, что нам приходится делать, - резко проговорил Черныш. - Я близко общался с отцом Луциуса Инландера, неоднократно пересекался с ним самим и крайне его уважал. Но трудные времена требуют трудных решений.

- Мы все это понимаем, - сдержанно и сочувствующе сказал Брин. Остальные хмуро кивали. - Но есть еще кое-что, о чем вы должны знать, Данзан Оюнович. Дело в том, что после смерти белых королей у некоторых из нас начались очень странные сны. Сны о другом мире, о поселениях крылатых людей, очень похожих на вторую ипостась потомков Черного Жреца, дар-тени. Я бы не придал этому значения, если бы не массовость и навязчивость этих снов. Там мы… в другом теле, с другими воспоминаниями, Данзан Оюнович. И я вспомнил. Вспомнил о том, что рассказывал Роман Дмитриевич Соболевский о себе и о Фабиусе Смитсене.

Соболевский тоже видел подобные сны, и он утверждал, что там, в ином мире, в физическом теле неведомым образом существуют наши вторые ипостаси, связанные с нами ментально. У кого кровь посильнее или кто достаточно усилился - тот может видеть сны или даже (но тут он только предполагал), ментально путешествовать туда, в другое тело, в другой мир. А со Смитсеном случилось обратное явление. Он тоже долго видел сны о другом мире, и его дар-тени были доступны его воспоминания, а самому Смитсену - воспоминания дар-тени. К магии Фабиус никакого отношения не имел, сам происходил из Инляндии, о темных предках знал и наследовал даже родовой инвентарь, но предпочитал скрываться и сбивать периодическую тягу семейными настойками. Но ему не повезло - он отправился с экспедицией в горы, в район разлома, и пока его группа исследовала пещеры, в тех местах произошло одно из сильнейших землетрясений столетия с гигантским выбросом энергии. Группу завалило, а брат Фабиус впитал и эту энергию, выпил членов своей группы - и полученной энергии хватило на прорыв из нижнего мира его дар-тени. Мы можем только предполагать, почему он не сошел с ума - одержимые все слетают с катушек на почве бесконечного поглощения силы. Полагаю, из-за изолированности в пещере. Ему просто неоткуда было взять подпитки.