Кхаа Тэ (СИ)

Меус, хотя и не прибегнул к радикальной маскировке, как сэр Найджел, все же, приемлемо изменил внешность. Бороду он заплел в косу. Волосы спрятал под широкий бархатный берет, сливового цвета, украшенный лебединым пером. Вместо мантии, напялил белоснежную шелковую рубаху, темно-синий сюртук, да объемные шаровары такого же оттенка, заправленные в короткие сапоги из мягкой воловьей кожи.

Но как бы капеллан не старался себя выдать за зажиточного купца, капитан корабля все равно признал в нем главу ордена. Морской волк предложил жрецу свою каюту, вместо тесной каморки в кубрике. Стоило немало усилий, что бы уговорить хозяина «Ундины», помалкивать о секрете капеллана. Для пущей надежности, Меус вложил в руку Орина несколько золотых, но тот отверг монеты, пообещав хранить тайну. К счастью для жреца, экипаж и несколько остальных торговцев, оказались не столь религиозны, чтобы знать главу ордена в лицо. Поэтому, облегченно вздохнув и перестав страшиться быть узнанным, Меус поспешил на верхнюю палубу, любоваться звездами. Здесь на носу корабля, напрочь отсутствовали персоны, желающие отыскать собеседника для долгих дискуссий.

Множество оранжевых точек, сродни светлячкам, проредили холодное мерцание звезд. Ореховые глаза Меуса прищурились, созерцая молниеносно багровеющий небосвод. Тревога закралась в душу капеллана.

- Капитан Орин!!! - окликнул он громко морского волка.

К всеобщей удаче, тот стоял в нескольких метрах от жреца, отчитывая неуклюжего юнгу. Он спешно подошел к главе ордена, который задрав подбородок, сосредоточенно глядел в небо.

- Да, Ваше Пре... - он запнулся, - Благородие.

- Прикажите команде приготовится! Через несколько мгновений - мы попадем под метеоритный дождь! Если вы желаете сохранить свое судно и остаться в живых, придется вашей «Ундине» лавировать по реке между огненных снарядов, похлеще, чем среди острозубых рифов, дракон меня побери! - негодующе проворчал Меус.

В подтверждение его словам, в пол миле от каракки, в реку, охваченный пламенем, плюхнулся камень, с корову величиной - не меньше. Вода, поглотив алое небесное ядро, забурлила, окутав поверхность паром.

- Свистать всех наверх! - громко вскрикнул капитан, помчавшийся в другой конец судна.

Корабль загудел, словно осиное гнездо. Матросы замелькали по палубе, как угорелые, мигая фонарями и безукоризненно выполняя команды Орина. Одни взбирались на мачты, собирая и поднимая паруса. Другие отслеживали кипящие водовороты в течении Скрады. Третьи наваливались то на правый лаг, то на левый, дабы накренить корабль, совершающий маневры среди падающих огненных капель.

Меус стоял на капитанском мостике и едва слышно предупреждал Гельмуса Орина о метеоритах: слева, справа, прямо по курсу, позади судна. Терминологией мореплавателей капеллан не владел, но капитан понимал его с полуслова. Он твердо отдавал распоряжения экипажу, ловко справляющемуся даже с самыми невыполнимыми, на первый взгляд, задачами. Его голос разносился не только по «Ундине», но далеко и за ее пределами. Казалось, что раскаленные булыжники уже сами огибают каракку, дабы не задеть деревянную обшивку небесным пламенем.

Бывалый морской волк сотню раз возблагодарил Тарумона Милосердного, что вовремя мистической стихии, глава ордена оказался, именно, на его корабле.

Белая Зала королевского дворца Форга, уже несколько часов, окрашивалась в рубиновые оттенки. Капли крови поблескивали на белоснежных статуях, слившихся в экстазе плотских утех, и на вычищенном до блеска полу, образовав феерический орнамент. Воздух наполнился болью и смрадом смерти, что витала между мерцающих огней факелов и твердынь потолка.

Тивар, с острым крюком в руке, медленно расхаживал вокруг мраморного пьедестала, увитого замысловатым барельефом. На гладкой, влажной от крови, поверхности, лежала связанная женщина в одной ночной сорочке, напоминающей лохмотья. Ее лицо и волосы были мокры от слез, а когда-то светлая ткань одеяния, разрисована красными разводами. Тело несчастной носило следы побоев и порезов, некоторые были настолько страшны, что мнилось, она давно должна была кануть в объятья Дероды. Но нет, женщина еще дышала.

Повелитель Мендарва облаченный в одни шелковые кальсоны, багрового цвета да черные сапоги по колено, осматривал свою жертву, жадно облизывая слюнявые губы. Его волосатая грудь и выпирающий живот покрылись кровавыми брызгами, а на лице сиял свирепый оскал. Он млел от удовлетворения, но еще не дошел до того сладострастного момента, когда смог бы полностью утолить ненасытный голод.

Злополучная пленница уже трижды теряла сознание, не в силах терпеть пытки, которым несчастную подверг монарх. Но беспощадный изверг намеривался привести ее вновь в чувство и продолжить забаву. Он желал упиваться криками, наслаждаться диким ужасом в глазах, любоваться тем, как жизнь утекает из ран жертвы, золотой пыльцой сквозь пальцы.