Клад

Папа ужасно разнервничался. Мне даже стало немного жалко его. Ну что из-за пустяков расстраиваться? Я сделал вид, что очень переживаю, и шепнул Лешке два слова: «баклажанная икра». Он тут же тяжело задышал, и его глаза наполнились слезами.

Дело в том, что он у нас самый травмоопасный член семьи. Как начал в самом раннем детстве падать с кровати, так до сих пор не может остановиться и падает и с кровати, и со стульев, и со шведской стенки, даже однажды с вагонной полки упал. А сколько раз он попадал ногой в спицы, когда я его катал на багажнике велосипеда! Его кусают все кусачие — собаки и кошки, пчелы и осы, даже Костя Музейник, его друг по детскому саду, — и почему-то в самые больные и неудобные места. Однажды он грыз сушку и ухитрился повернуть ее так, что она застряла поперек рта, между верхними и нижними зубами. Папе пришлось раскусывать ее плоскогубцами. Я никогда не верил, что человек может среди бела дня врезаться головой в дерево, пока не увидел собственными глазами. Алешка, бедный, всегда в синяках, царапинах и укусах, а на лбу очередная шишка. И все потому, что он все время задумывается и мечтает. И вот один раз он так размечтался, что за обедом намазал хлеб горчицей вместо баклажанной икры. А он ее очень любит и намазал в два пальца толщиной, да и откусил такой кусок, что не смог его сразу ни протолкнуть, ни вытолкнуть. И потом мама полчаса дула ему в рот. С тех пор стоит только шепнуть ему «баклажанная икра», как он начинает сильно дышать, часто-часто моргать, и в его больших, маминых, глазах появляются слезы…

Вот и сейчас он задышал, заморгал и на его длинных ресницах повисли большие капли. Тут опять прибежала мама. От нее сильно пахло валерьянкой. И она переключилась на папу:

— Справился? Довел детей до слез!

Папа хлопнул дверью туалета — ушел курить. Тогда мне стало жалко их обоих, и я взялся за пылесос. А Алешка принялся распихивать игрушки по ящикам. Но тут мама снова вспыхнула:

— Сколько нужно напоминать моим детям, чтобы они сняли наконец-то показания счетчика!

— Я, я сниму! — закричал Алешка, схватил табуретку и бросился на лестницу.

Когда он вернулся, мама заполнила расчетную книжку и задумчиво сказала:

— Прелесть Оказывается, мы ничего не будем платить. Напротив, Мосэнерго само задолжало нам сто сорок шесть тысяч рублей.

— О! — У Алешки от радости вскочил хохолок на макушке. — На два скейта хватит — и мне, и Диме.

— Что вы сделали со счетчиком? — строго спросила мама. — Обратно его крутили, чтобы на скейты сэкономить? Алексей, откуда ты взял эти цифры? С потолка?

— Со стены, — сказал я. — Там, рядом со счетчиком, чей-то телефон на стене записан.

— Да? — громко обиделся Алешка. — Пойди посмотри, если не веришь. Там еще табуретка стоит.

— Она мне не нужна, я не такой мелкий, как ты.

Лешка надулся, а я пошел посмотрел и все понял — он немножко напутал, списал показания соседского счетчика, сорок первой квартиры. Но самое главное — диск крутился. Медленно, но крутился…

Почему-то меня это встревожило. Вечером я даже вышел на улицу и посмотрел на окна загадочной сорок первой квартиры, где никто не жил, но зажигался иногда свет и работал счетчик. Окна были темные.

Я снова поднялся на этаж и посмотрел на счетчик — он медленно вращался. Что это? Просто утечка или включен какой-нибудь прибор? Например, холодильник. Но кто же, уезжая на несколько лет из дома, оставит включенный холодильник? Что у них там, у этих ученых, мамонт, что ли, свежемороженый?..

А через несколько дней эта загадочная квартира преподнесла новый сюрприз.

Мама послала меня отдать тете Оле мясорубку. Я подумал: раз уж она все знает о нашем доме и живет как раз под сорок первой квартирой, то уж о ней-то ей известно еще больше. И решил воспользоваться случаем, чтобы, соблюдая осторожность на грани конспирации, получить необходимую информацию.

— Теть Оль, — небрежно сказал я, отдавая ей мясорубку, — а что Добровольские вернулись, что ли? Вчера собака у них за дверью лаяла. Или кто-нибудь вселился к ним?

Тетя Оля удивилась и обиделась:

— Почему это, если вселился, так уж обязательно лаять должен? Никто к ним не вселялся и не будет. Они сами скоро приедут. К Новому году. Соскучились по родным снегам. А лает собака по кличке Атос в смежной квартире соседнего подъезда. Она боится оставаться дома одна. Посиди, раз уж ты зашел, с Олежкой, я быстренько за бельем сбегаю, ладно? Только не шуми, он спит.

Улизнуть было невозможно, да и за информацию надо платить. Поэтому я снял с полки томик Шерлока Холмса и сел на диван.

Было очень тихо: взрослые на работе, дети на южных морях и реках средней полосы, окно закрыто от уличного шума. Только Олежка деловито сопел в своей кроватке.