Клад

Часа два спустя орел напомнил о себе снова; свалившись из поднебесья, он сделал низкий круг над поляной и перерезал путь быстро шагавшему Юлию – из когтей выпала крохотная красная точка, которая развернулась в длинный язычок пламени и тут же шлепнулась наземь, мгновенно угаснув. Юлий не остановился и не прибавил шагу, хотя, конечно же, волнение обдало его, словно жаром.

Юлий сдержался, и тарабарская сдержанность его была испытана еще раз без всякого промедления: едва он успел проводить глазами взлетевшего винтом орла, как откуда-то сзади шурхнул по траве рыжий котяра, известный под именем Спика. Стремглав кинувшись на добычу, кот цапнул зубами то, что обронил орел, и понесся назад, под укрытие леса, который оставил для отчаянной вылазки. По боку билась кровавая слюна… красная ленточка – вот что!

Но не успел: мгновенная тень накрыла кота, он шарахнулся как раз, чтобы увильнуть от железных когтей и смертельного удара клювом. Цветущий куст ярко-желтого дрока спас Спика – орел ударился крылом о густые, как щетка, стебли, мазнул кота по спине и не достал. Нужно было еще раз взлететь, потому что сила орла в падении, на земле он не мог соперничать со Спиком в проворстве. И пока несколькими судорожными взмахами огромных шумных крыльев орел взвился выше человеческого роста, дерзкий кот, не выпуская добычу, шмыгнул к лесу. Он проскочил половину расстояния до ельника и тут, не дожидаясь нападения, бросился на спину – лапы кверху. Орел свалился, цапнул кота за брюхо, и перья полетели – Спик хватил его лапой, норовя зацепить когтями узколобую голову противника.

Кровавая схватка продолжалась в трех шагах от Юлия, но юноша не делал попытки вмешаться в драку, чтобы разнять бойцов или за одного из них заступиться – побледнел, но не двинулся. Кот и орел изнемогали; в зубах Спика металась красная лента, цвет которой мешался с брызгами крови. Клубы пыли вперемешку с перьями и клочьями шерсти затянули место отвратительного побоища. На мгновение Спик, выпустил добычу, чтобы хватануть противника зубами – орел шумно ударил крылом, и Спик, освобожденный от когтей, вскочил и ударился в бегство – орел пытался взлететь. Противники потеряли друг друга, а добыча – крошечный сверток с ленточкой – осталась среди побитой травы.

Но и тогда Юлий не сделал попытки завладеть беспризорным сокровищем, не торопился, ожидая, что за законной добычей вернется кто-нибудь из соперников. Орел трудно парил вдоль опушки леса, а кот, изрядно истерзанный, исчез напрочь.

Юлий нагнулся. Короткая красная лента была привязана к свертку не толще пальца. А внутри письмо.

«Час освобождения настал!» – гласила первая строка и Юлий запнулся, припоминая, что значит по-словански «настал». Уже пришел? Подоспел? Стал необходимым, то есть настоятельным? Как это будет на тарабарском? Не разрешив этого вопроса, но, в общем-то, понимая, что дело идет о чем-то весьма решительном, Юлий пустился дальше, постоянно забегая вперед смысла, – полузабытая слованская речь воспринималась по звучанию и по случайным оттенкам, но не по точному значению, иногда приходилось возвращаться назад, к началу предложения. Он перечитал записку еще раз, чтобы вполне, с большими или меньшими недоразумениями уяснить себе суть.

«Час освобождения настал! Преданные вашей милости люди готовы на все, чтобы уберечь наследника слованского престола от неминуемой гибели. Они придут за вами со словами «честь и великий князь». Храните это сообщение в тайне от вашего тюремщика Новотора Шалы – это соглядатай Милицы, послушное орудие в руках колдуньи. Через Новотора Милица осведомлена обо всех событиях вашей жизни, государь, и с удовлетворением наблюдает, в какую бездну сумасбродства погружает вас свихнувшийся старик. Довольно известный в свое время ученый дока Новотор посчитал все существующие в мире языки, науки и религии недостаточно совершенными для своего просвещенного ума. Его тарабарщина, государь, порождение жалкого безумия. Поиски совершенства привели Новотора на цепь, поскольку дока со всем очевидной тарабарщиной стал опасен для здравомыслящих людей. Несчастного освободила великая княгиня, ваша мачеха, государь, Милица. Новотор обязан колдунье и жизнью, и положением, самой возможностью беспрепятственно упражняться в тарабарщине и понуждать к тому наследника престола. Человек зависимый, доведенный до крайности, он вдвойне опасен. Берегитесь! Не теряйте надежды! Ждите!»

Спрятав листок, Юлий пустился быстрым шагом по тропе, словно бы вспомнив, в чем состояло его прежнее намерение, от которого не могли его отвлечь никакие случайности и посторонние соображения. Но щеки горели и скоро обнаружилось, что он не разбирает дороги…

В предзакатный час Юлий вернулся в острог и, обнаружив доку за книгами, положил перед ним измятый листок. Старик вскинул удивленные глаза… ничего не спросил и углубился в письмо.

– Я прочел, – объявил он через некоторое время, заставляя Юлия оторваться от созерцания собственных ногтей. – Я прочел, иди, – заключил Новотор.