Клад

Казыбек всегда уповал на ее благоразумие, считал Меруерт умнее в житейских делах, осведомленнее, что ли… А уж насчет скромности и сдержанности — у кого еще поучиться, если не у нее? Рассуждая так о себе и о своей невесте, беспредельно идеализируя Меруерт, приписывая ей всевозможные качества, Казыбек не принимал в расчет того, что любовь многое меняет в человеке, особенно в женщине. Сегодняшняя клятва и рассуждения о будущем могут завтра превратиться в некое недоразумение, мешающее влюбленному сердцу утолить жажду счастья. И тогда всякие трезвые расчеты и разумные доводы — побоку…

7

В самом начале зимних каникул девушка неожиданно и без всяких предупреждений появилась в Актасе. Она разыскала контору экспедиции. Не обнаружив Казыбека в прокуренной комнатушке-дежурке, пошла в общежитие молодых специалистов. Джигит был потрясен, увидев ее на пороге своей запущенной комнаты.

— Что случилось? Говори же скорее! — всполошился геолог, поспешно натягивая одеяло на неубранную койку. Но и рядом с койкой был такой же беспорядок.

— Успокойся! У меня все нормально… Сессию сдала.

Он продолжал метаться по комнате, сгребая в газету остатки вчерашнего ужина, убирая с подоконника окурки.

— Я приехала, чтобы увидеть тебя… И не ищи, пожалуйста, никакой другой причины. Ты недоволен?

О, этот всегда разоружающий мужчин вопрос, который откуда-то известен всем женщинам на свете!

Комната для несемейных была на редкость скромна: в ней помимо койки были два столика, шкаф, вешалка. За одним столом Казыбек работал, за другим, что у входа, пил чай, гладил себе сорочку. Газовая плита, умывальник, душевая располагались в конце коридора, были общими для всех. Стены в комнате голые. Над кроватью висел календарь с изображением девушки, восседающей на коне… Рядом — геологическая карта Актасского района. Казыбек сгорал от стыда за неуют и беспорядок в комнате, особенно за эту полуобнаженную амазонку в седле, подаренную ему кем-то из сослуживцев невесть но какому случаю. Всадница, если приглядеться, чем-то напоминала Меруерт. Вырывая друг у друга то веник, то тряпку, они принялись вдвоем наводить порядок. Однако геолога ждало еще большее смущение, когда он услышал о том, какая причина привела девушку на полевой стан.

— Казыбек, а знаешь, почему я приехала? — спросила Меруерт, вымыв руки после продолжительной возни с полом и подоконниками. Она сидела в куцем передничке за празднично-белым накрытым куском ватмана столом. — Не знаю, что со мною происходит? В последнее время все валится из рук. Ты удивишься, конечно, но я едва сдала последнюю сессию. Посмотри на мои оценки — ни одной пятерки.

— Ничего себе «едва сдала»! — воскликнул Казыбек. — Сплошь четверки! Если бы я так сдавал, когда учился.

Он чуточку привирал о себе. Диплом получил «красный».

— Прекрати насмешничать, — попросила она чуть не плача. — Я ведь училась на повышенную стипендию, мною гордились…

Казыбек обнял ее, пригорюнившуюся, растерянную, хотел было повторить свои слова, нисколько не рисуясь перед нею, но Меруерт длинными музыкальными пальчиками прикрыла ему рот.

— Не знаю, Казыбек, как ты ко всему этому отнесешься, но я приехала, чтобы сказать тебе… Ты должен меня выслушать и понять.

— Постараюсь, — буркнул он, не переставая улыбаться, а сам думал: «Мне бы твои огорчения, малышка».

— Так вот слушай, Казыбек… Когда ты уехал, я вдруг поняла: не могу жить без тебя! Ни дня!

Она закрыла лицо руками и уткнулась ему в плечо. Казыбек ожидал чего угодно от Меруерт, только не этих признаний. Он тронул ее ладошкой и принялся осторожно поглаживать, волнуясь все больше и говоря какие-то не вполне осознанные, но ласковые слова, лишь бы девушка успокоилась. Однако она в ту минуту слушала лишь себя.

— Глупая я, правда?.. Ну, ладно, ты теперь знаешь обо всем, и давай обойдемся без твоего сочувствия, тем более без твоей жалости. Если ты не любишь меня, не обманывай, говори правду, и я сейчас же вернусь в Ускен… Я понимаю: геологу нужна женщина, умеющая терпеть, ждать, жить только надеждами… А я какая-то иная: не могу долго ждать, и все. Отругай, прогони, побей маленько, если заслужила. Все стерплю, потому что это будет твой суд. Не умру небось от такого наказания. Поплачу месяц-другой и пойму. Я тебе не пара. Не судьба нам быть вместе! Ну, что же ты молчишь?

Слезы бежали потоком из ее красивых глаз, она отводила лицо в сторону, когда Казыбек пытался остановить этот поток поцелуями. Наконец ей надоело шутливое и даже насмешливое отношение к ее безутешному горю. Она встала, произнеся:

— Пока не услышу твоих слов, никуда из этой комнаты не уйду! У меня не хватит сил переступить порога!