Клад

Озипа по-всякому боролась со злом. И увещеваниями, и угрозами. Ходила по начальству. Пыталась возвратить мужа женскими ухищрениями. Самое обидное было в том, что он понимал свое состояние, соглашался с женой в ее стремлении помочь ему, давал обещание взять себя в руки. Больше того: держался молодцом неделю и другую. Но потом вся эта канитель с ним возвращалась на прежние круги.

3

Наступило бабье лето. Горы постепенно меняли свою изумрудную окраску, одеваясь в багрянец. Под березами и тополями образовался мягкий настил из свернувшихся в трубочку шершавых листьев. Зелеными стояли только кедры, будто показывали всему миру свою неувядающую стать.

Озипу остановила на улице знакомая женщина, с которой они лежали в роддоме. Позже они с мужем, пожилым дизелистом с буровой, Аксеновым, приходили в дом Токтасыновых на именины.

— Где же теперь твой-то?

— Как где? На Шокпаре.

— И-и, милая! — пропела та в ответ. — Ведь Науканбека уже десять дней как турнули с буровой, прогнали… Пришел к ним новый начальник партии, Сержанов, и не допустил к станку.

У Озипы и руки опустились. Она кинулась в дом, но мужа там не застала. А ведь утром валялся в постели, дрых после попойки.

Озипа, подхватив обоих детей, поспешила к автобусной остановке. На уме лишь одно: во что бы то ни стало найти непутевого и выложить ему все. Даже то, что собирается подавать в суд. За последние два месяца Науканбек принес с буровой в дом три десятки, а из дому перетаскал на сотню. Терпению женщины пришел конец.

Она отыскала мужа в скверике возле городской бани, где тоже имелась пивнушка. Науканбек ходил по аллее, вытянув на руках ее сиреневое демисезонное пальто, купленное совсем недавно, она его лишь померила в универмаге. Ждал, кто ему подбросит на пару бутылок пива. Озипа еле устояла на ногах, когда увидела эту картину.

Пристроив мальчишек возле кустов акации, женщина, не помня что схватила возле мусорного ящика и с размаху ударила несчастного менялу по голове. Она порядком изувечила бы его, если бы слезы, хлынувшие безудержным потоком, не застлали глаза. Кончилось тем, что на крики подоспел милиционер. Они вдвоем уже сопроводили Науканбека в ближнее отделение. Там она под протокол обвинила мужа во всех грехах, назвала извергом и мучителем семьи. Дежуривший в тот день лейтенант аккуратно записал услышанное от гражданки Токтасыновой в большую потрепанную книгу с загнутыми углами, где уже нашла себе место не одна подобная история.

4

Токтасын-ата, проводив гостей в сторону переправы, долго сидел возле сарая на ящике из-под фруктов. Вид его был удрученным. Старик перебирал в памяти все известные ему случаи, когда аульчане почему-либо опускались до бесподобия, забывали, зачем живут на свете. Горше всего, когда дети отбиваются от рук, нарушают заветы предков. Глава семьи, мужчина это или женщина-мать, оказавшись беспомощными перед бедой, собирают в дом старейшин селения. Решение основателей рода обязательно для каждого. Однако Токтасыну-ата почему-то не хотелось выставлять своего младшего на посмешище всему аулу. Выходило, что он сам не справился с непутевым отпрыском? Не лучше ли призвать на помощь старших братьев Науканбека и устроить отбившемуся от рук неслуху свой, домашний суд?

Так родился в уме аксакала обнадеживающий вариант спасения дурака от неминуемой катастрофы. Что-то виделось отцу хорошее в Науканбеке сызмальства. Работы он не избегал, а это главное. Не может быть, чтобы парня так быстро разложил город. Может, невестка остервенела в своей жадности и младший запил от тоски?

«Буду действовать, пока не утратил власть над ними!» — решил старик. Он в тот же день разослал старшим сыновьям телеграммы. Потребовал немедленного сбора в доме непутевого Науканбека. От себя он решил предложить на семейном совете, чтобы неудавшиеся горожане вернулись под родительский кров, на исправление, коль не смогли показать себя достойно на людях.

Старшие помалкивали, давая отцу высказаться до конца. Каждый из них думал: «Хорошо, что не обо мне речь… Коснись это меня, едва ли я вернулся бы под родительскую крышу… Детвора, пока маленькие, куда ни шло, пусть поживет в ауле. Дедушка дурному не научит. Но жить самому в условиях, от которых давно отошел, — задача!»

Науканбек безвольно промямлил, что ему все равно где жить. В аул так в аул…

Когда дело дошло до Озипы, она принялась умолять свекра не трогать ее с обжитого места. Старшему мальчику купили школьную форму, записали в первый класс. Он увлекается рисованием, в городе есть изокружок. При Доме культуры музыкальная школа. Женщина не против того, чтобы забрали куда угодно мужа. Такой он ей не помощник, не пример для детей.

Токтасын слушал ее слова и раздумчиво тряс бороденкой, соглашаясь с невесткой.

Но вот он поднялся с места, отыскал в углу дорожный мешок, в котором привез внукам гостинцы, взял в руку посох, пристукнул им по полу державно:

— Собирайся, балбес, поехали!

Это относилось к Науканбеку.