Клад адмирала

Новое имя – купец Архангельский. Кажется, вполне правдоподобная фигура. Странно, что до сих пор слышал только о Пушилиных. Не могло так быть, чтобы, кроме них, в Пихтовом не было богатых семей. И неудивительно, если Архангельский при появлении в Пихтовом попал сразу в руки Тютрюмова. У командира ЧОНа был на таких людей нюх особый…

Сергей не слушал их с Бражниковым разговора. Шел, глядя себе под ноги, немного позади. Неведомо, какие мысли занимали его. Но уж, наверное, меньше всего он думал о золотом кладе, который ищут без малого век.

– Погодка, – сказал Зимин, поеживаясь от задувающего колючего ветра.

– Сейчас придем. По ельнику две минуты ходьбы – и на месте, – сказал Бражников.

Точно, не успел он выкурить папиросу, как уже пересекли ельник, и шагах в шестидесяти-семидесяти от окраинных хвойных деревьев взглядам предстал громадный дом с завалинкой и под железной крышей, со стенами, срубленными из толстенных лесин. Коровник, баня, вросшие в землю, осевшие дощатые сараи, между которыми тянулась, прихотливо изгибаясь, длинная поленница березовых и сосновых крупноколотых дров, были рядом. И колодец среди дворовых построек тоже был. Однако одного беглого взгляда на него хватило, чтобы определить: не первый год, конечно, служит хозяевам, однако явно не в начале века построен.

– Значит, сюда Тютрюмов приезжал? – остановившись рядом с Зиминым у колодца, спросил Нетесов.

– Сюда, – утвердительно кивнул Бражников. – От губернского тракта ночью подъехал, весь от дождя мокрый. Запасной жеребец с ним.

– Так говоришь, будто очевидцем был, – не без иронии заметил Сергей.

– Как мне рассказывали, так и передаю, – не обиделся на подковыристый тон Бражников.

Следы летних раскопок около дома не были заметны. Их и не пытались сохранить, напротив, постарались поскорее навести порядок.

– Так где копал рыжий этим летом? – спросил Нетесов.

– У самого крыльца, вдоль него сделал траншею метров в пять. И по всем углам – ямы. Брустверы выше окон намолотил. – Бражников пальцем указал, где приблизительно проходила траншея. – А в первый раз, когда по телеграмме к сыну уезжали, все по периметру дома разрыли. И шурфов больше десятка наделали, я говорил.

– Ясно. А сами вы? Тоже, наверное, лопатки не раз брали, а?

– Дед – да. Под полом все перерыл, доски сдирал. И на чердаке. А я – ни разу. В клады верю, как в машину по лотерейному билету.

– Выигрывают же… – заметил Нетесов. – А отец?

– Отец в этих местах никогда не жил. Из-под Бийска на фронт как призвали в сорок третьем – так вечная память…

Бражников закурил, позвал зайти в избу погреться, попить горячего чаю с травами. Сергей не спешил воспользоваться приглашением. Смотрел на Зимина выразительно. «Ну вот, мы на месте, что дальше?» – вопрошал его взгляд.

– Иван Артемьевич, колодец здесь один?

– Один. – Бражников кивнул. – А что?

– Сколько лет колодцу?

– Сорок почти.

– А самый первый, который одновременно с домом был построен, он где?

– Засыпали его, – ответил Бражников.

– Сгнил?

– Да ну. С чего бы он, лиственничный, да сгнил, – возразил Бражников. – Несчастливым оказался. Человек в нем погиб. – Бражников сделал паузу и после нескольких жадных затяжек продолжил: – В стволе того колодца бревнышко из клети выперло. Примерно на полпути до воды. Ну, а сестрин муж – тоже путевым обходчиком был – мастак по колодцам. Увидел это бревнышко торчащее, тут же решил его на место поставить. Это вроде году в шестьдесят третьем на Троицу было. Топор под ремень, сел в бадью, мне велел опускать. Один раз только тюкнуть по бревнышку успел – вся клеть на него рухнула сверху. Не ойкнул даже Трофим, землей и бревнами его завалило. Сутки потом откапывали. А уж после похорон сразу колодец тот засыпали. Новый вырыли.

– Место, где находился этот зарытый колодец, не забыли? – спросил Зимин.

– Забудешь такое…

– Покажите.

– Пожалуйста… – Бражников взял за черенок приткнутую к поленнице штыковую лопату, сделал несколько шагов и уверенным движением без колебаний воткнул лопату в землю метрах в десяти от дома, чуть правее крылечка, ведущего в сени. – Вот тут он был. Ну, может, на полметра, на семьдесят сантиметров ошибаюсь, не больше.