Клад адмирала

– Не‑ее… Григорий не пришел пока, я и не знал, что наган забрали…

– А почему решил, что не один, а двое или даже трое нападавших было?

– Так, когда этот закурить попросил, тени вроде за ним мелькнули…

Холмогоров, рассказывая, отвечая на вопросы, глядел на старшего лейтенанта и не замечал, что на почтительном удалении, за забором – дырявым и давно не ремонтированным – собралась и созерцала происходящее, вслушивалась в диалог группка жильцов дома, соседствовавшего с церковью‑складом. Некогда это был поповский дом, просторный, а теперь внутри перестроенный, переделанный под жилье для полдюжины семей.

Оперативник Мамонтов уже успел дать служебной овчарке понюхать веревки, секунда – и приказал бы псу работать, искать след, но тут раздался голос из‑за забора. Голос принадлежал жилице бывшего причтового дома бабке Надежде:

– И не совестно, Петр, а? Одним людям голову морочишь, на других напраслину возводишь. Иль заспал, пьяным в полночь подходил ко мне, сказал: «Я, бабка Надежда, револьвер, кажется, уронил в колодец»?..

У Холмогорова от этих слов челюсть отвисла.

Старший лейтенант пригласил бабку Надежду подойти, спросил:

– Пьяный вечером был Холмогоров?

– Да уж дальше некуда. Пьяней вина.

– В котором часу пьяным видели?

– Так в котором? Как заступил на дежурство, сразу и присосался к бутылке.

– Один?

– Зачем один? С Григорием вон. Григорий после ушел.

– Когда Холмогоров подходил к вам в полночь, лицо какое у него было?

– Да пьяное…

Сообразив, чего добивается от него сотрудник милиции, бабка Надежда прибавила поспешно:

– Не побитое. Это уж не знаю, кто его так отметелил.

– А вот мы спросим у Тимофеева, кто отметелил и связал, – сказал начальник розыска, в упор смотря на свояка избитого охранника. – Кто?

Ответа не последовало. Тимофеев под пристальным взглядом лишь ниже клонил голову.

Пожилая женщина не настолько глупа была, чтобы сразу не сообразить, почему сотрудник милиции адресует вопрос именно Тимофееву и почему тот молчит. Изумленно уставилась на Тимофеева, всплеснула руками:

– Батюшки! Как же так? Неужто это ты, Григорий, а? Вот допились‑то. Стыдобушка.

– По‑свойски свояк свояка, – раздался из‑за ограды чей‑то насмешливый мужской голос. Группа зевак в считанные минуты увеличилась по меньшей мере втрое.

– Петька, ты теперь на Григория в суд подай. За нанесение телесных повреждений, – весело скалясь, посоветовал путеец в оранжевом жилете и с масленкой в руке.

– И ты, Григорий, не дрейфь. Петька подбил тебя на такое. Тоже судись, – со смешком бросили из‑за ограды в поддержку свояку охранника.

– Учитывать надо еще и чья веревка… – подоспела свежая реплика.

Нетесову собравшиеся поглазеть не мешали, тем более никто не пытался проникнуть за ограду. Он глядел на охранника в ожидании ответа на поставленный вопрос. Оперативник Мамонтов в свою очередь не спускал глаз с начальника розыска: сколько ее сдерживать на поводке, не пускать Таймыра в дело?

– Так кто тебя избил и связал? – поторопил Холмогорова с ответом старший лейтенант.

– Ну, ясно же теперь, – пробормотал охранник. – Бабка Надежда сказала.

– Что ясно?

– Ну, что уронил… Пили с Григорием…

– Понятно. А те трое?

– Какие трое? – не понял Холмогоров.

– Один высокий, попросил закурить. Фиксы сверкнули, – напомнил Нетесов.

– Не было. Придумал…

– А связывать тебя, бить, кто придумал?

– Сам я…

Колодец тремя подгнившими лиственничными венцами возвышался над землей вблизи от прохудившейся церковной ограды как раз в той стороне, где теснилась толпа любопытствующих.

Нетесов подошел к колодцу, заглянул в него. Глубокий, до воды метров двадцать. Заброшенный. Вóрота и бадьи нет, из глубины идет зловонный застойный запах. Воды в колодце, скорее всего, не пруд пруди. Но попробуй с голыми руками доберись до дна. Старший лейтенант велел Мамонтову съездить за пожарными.

Точно, в колодце воды было мало. Пожарная машина осушила его за четверть часа.

Спустившийся в колодец по складной металлической лестнице молодой пожарный сразу же нашел наган.

– Какой номер? – донесся со дна его гулкий голос.

«Потерпевший» помнил лишь три последние цифры табельного своего оружия.

– Восемьсот девяносто два, – крикнули в колодец.

– Он самый… Ну и запашок тут.

– Нашел, так вылазь, – поторопили сверху сразу несколько голосов.

– Сейчас… Тут еще одна штуковина, – послышалось снизу.

– Что за штуковина?

– Да сейчас…

Голова пожарного в каске наконец появилась над верхними подгнившими венцами. Прежде чем выбраться из колодца, он кинул на землю какой‑то предмет, похожий на футбольный мяч. Предмет был тяжелый и сразу впечатался в землю.

Покинув затхлый колодец, пожарный первым делом достал из кармана брезентовой робы револьвер и отдал Нетесову.

Пока начальник Пихтовского розыска изучал наган, лазивший в колодец вместе с водителем пожарной машины занялся своей второй находкой.

– Чугунок, – сказал водитель машины, верхонками обтерев грязный и мокрый округлый предмет. – Варом, что ли, залита горловина.