Клад Стервятника

– В моем присутствии попрошу не выражаться, – зыркнула недобрым глазом Анка. – Лично я предпочитаю Янку Дяг-гилеву, Егора Летова и "Секс пистолз". А не всяк-кую там попсу голимую.

– Это "Воскресение"-то попса? – фыркнул Гордей.

– Положим, секс я тоже люблю, – признался я. – А вот пистолз – не очень.

– Бог ты мой, Гоша, кто все эти люди? – всплеснул руками восхищенный Гордей, как всякий истинный ученый, далекий от шоу-бизнеса.

– Не знаю, – беспечно отозвапся я. – Фашисты какие-нибудь.

– Сам ты фашист, – презрительно буркнула Анка. – Эт-тих людей и их музыку должен знать весь мир. И когда-нибудь они победят.

– Свят-свят-свят, – удачно срифмовал я. И столь же удачно увернулся от очередной нежной девичьей оплеухи.

– Обращаюсь к тебе как к профессионалу фанерной песни, – тут же принялся заклинать меня Гордей. – Ты этих янок и егоров, наверное, должен знать?

– Не фанеры, а секвенсора, – сурово поправил я, грубо уязвленный в самое дышло. – Сам ведь мне жесткий диск вставлял, не помнишь?

В эту минуту наша спутница недвусмысленно указала нам, что ей необходимо на минутку свернуть с дороги. Зная, что минуткой тут, как правило, не обойдешься, мы внимательно обозрели местность, где Анка намеревалась стыдливо уединиться.

В тридцати метрах справа рос куст довольно-таки густого ивняка. Достаточно, чтобы укрыться от любых нескромных глаз и вместе с тем постоянно оставаться в пределах видимости двух верных друзей. Пусть и только лишь в качестве соблазнительного силуэта, волнующего всякого здорового мужчину со зрением хотя бы минус четыре.

Дальше простиралась равнина. Лишь в паре километров виднелись насыпные бугры явно искусственного происхождения. Известняк или белая глина – толком не разобрать даже в полевой бинокль. Впрочем, они лежати в стороне от нашего маршрута, а вздумай кто-нибудь особо неприятный выскочить оттуда, Анка успела бы не только доделать все свои дела, но еще и пролистать свежую утреннюю газету.

В особенности мне понравилось, что вокруг ивняка густой пыльно-зеленой щетиной росла живая трава- мурава. Настоящая, не какой-нибудь там полимерный ковер или сетка из капроновых волокон, каких немало мы видели на Свалке. Даже цветочки кое-где проглядывали, что в иные времена вызвало бы у меня щенячий восторг.

Визуально мы не обнаружили в траве-мураве ни примятостей – ату вас, гравиконцентраты! – ни желтых проплешин – верный признак того, что под слоем дерна зреет мощная "жарка". Детекторы аномалий безмолвствовали. Брошенные нами гаечки пролетели по идеальным, не возмущенным никакими аномалиями траекториям.

В общем, мы благословили Анку, и она бесстрашно зашагала муравой к вожделенному ивнячку.

Процедура отправления естественных надобностей в полевых условиях Зоны к этому времени была нами уже отработана безукоризненно. Анка остановилась, не дойдя семи контрольных метров – счастливое все-таки число, – и, примерившись, зашвырнула в ивнячок первую свою гайку. Оттуда с рассерженным чириканьем вылетела какая-то пичуга и полетела прочь, искать где потише и где нет непрошеных гостей.

Вполне нормальная на вид птичка – комок перьев, два крыла и раздвоенный хвост. Ни тебе зубов, ни второй пары крыльев, ни ядовитых игл не наблюдается. Добрый знак.

Поэтому после того, как Анка зашвырнула в кустики еще пару гаечек и, удовлетворенная результатом, устроилась там со всем возможным комфортом, мы с Гордеем тоже расслабились. Сели на пригорке, вытянули усталые ноги. Зажмурились – точь-в-точь коты на солнышке (вот только солнышка нет и до завтра точно не предвидится).

– Знаешь, Гош, а я бы сейчас, наверное, выпил.

– Да что ты?!

– Точно.

Он вздохнул. Я его понимал.

– Ну и что с того?

Помолчали.

Согласно технике безопасности каждый уважающий себя сталкер в многодневном походе старается держать в своем вещмешке заветную поллитровку беленькой. Как объяснял товарищ Горбачев с высокой трибуны офигевшим депутатам перестроечного съезда партии: не пьянства ради, но здоровья для, товарищи и гражданки! Но не выбиваясь из регламенту!

Самая ходовая водка в Зоне – "Казаки". Уж не знаю точно почему, но, говорят, она снижает действие радиации на грешный сталкерский организм. А уж радиации в Зоне хватает.

– Сейчас скрутил бы крышечку, – мечтательно произнес Гордей. – Установил бы тут, возле стаканчиков…

– Стаканчики забыл достать, – напомнил я.

– Так они уже давно стоят, ты что, не видишь? – царственным жестом указал Гордей на абсолютно пустой пригорок.

– Ах, черт, прости, дорогой, бес попутал, – делано спохватился я. – А ты, часом, не забыл сохранить бутылочку в укромном темном месте?

– Да-да, – сладко зажмурился он. – Избегать попадания прямых солнечных лучей…

– Держать подальше от детей и беременных женщин, – поддержал я.

– И самое, самое главное, а, Гош? – умоляюще простонал он.

Мы быстро переглянулись. Заговорщицки подмигнули друг другу. И дружно гаркнули во все свои вороненые горла:

– Перед злоупотреблением – охладить!

Мы печально вздохнули, опять-таки в унисон. Вроде и водка есть. Но пить в походе – последнее дело. Вот сделаем ночной привал, тогда, может быть, и разговеемся.