Кладбище для однокла$$ников (Сборник)

Мигульский выскочил в коридор и сразу увидел плотную завесу дыма. Мимо него промчался Криг, за ним змеился брезентовый рукав брандспойта. В зале было задымлено до такой степени, что свет лампы пробивался будто сквозь тройное матовое стекло. За этим «стеклом» метались супруги Карасевы, Виталий держал в руках огнетушитель и кричал:

– Я не знаю, как им пользоваться! Кто-нибудь знает, где его включать?

Из дыма подобно глубоководной рыбе выплыла Мария. Глаза ее были широко раскрыты, она растерянно улыбалась.

– Простите, вы не знаете, где горит? – спросила она.

– Не знаю! – возбужденно ответил Эд. – Я сам только выскочил из комнаты… Вам не кажется, что дым какой-то странный?

Маша пожала плечами. Тут из номера выглянул Шевчук. Он с любопытством огляделся, хмыкнул.

– Дым какой-то странный! – проорал сквозь всеобщий галдеж Мигульский.

– Очень знакомый дым, – сказал Игорь. – Горит какая-то пластмасса… Выделяется хлор. Немцы еще использовали… Отек легких – и через пару суток в ящик.

– Проклятые канделябры из пластмассы! – взвизгнул кто-то.

В этот момент сработал огнетушитель. Пена почему-то хлынула на Виталия, щедро залила штаны, он судорожно отвернул от себя кипящую струю, и она бурно хлынула в скопление гостей. Раздались крики, женские визги, зазвенело разбитое стекло.

– Грудью прикрой, грудью! – закричал Шевчук.

Виталий догадался бросить огнетушитель на пол, и тот, конвульсивно вздрагивая, еще долго изрыгал пену.

– Надо срочно открыть окна! – Мигульский схватился за раму, стал рвать шпингалеты.

– Оставь, оставь! – заорал Виталя. – Нельзя! Доступ воздуха!

– Это ядовитый дым – горит пластмасса! Все во двор!

Мигульский первым бросился к выходу, упал, не заметив ступенек; резко открылась и хлопнула дверь.

– Ирка, вперед! – рявкнул Виталя и тоже рванул к выходу, уже с сумками и чемоданами.

Со стороны лестницы, со второго этажа послышались голоса:

– Горим? Пожар? А где горит? – кричали наперебой Анюта и ее друг Азиз.

Они скатились вниз, оба – в одинаковых халатах и шлепанцах.

– Все уже на улице, – разъяснил им Шевчук.

– Да? Тогда мы тоже, – заторопилась Анюта и вдруг вскрикнула: – А деньги, они же там!

Азиз бросился наверх, а Анюта зашлепала резиновыми подошвами к выходу.

– Вы забрали необходимые вещи? – осведомился Захар Наумович у Шевчука. В руках он держал спортивную сумку и чемодан. – Почему вы не эвакуируетесь?

– Ты, наверное, хочешь отличиться на пожаре? – усмехнулась Маша.

– Самое время закурить, – подчеркнуто невозмутимо сообщил Шевчук. И закурил.

– Непонятно, где горит, – торопливо пробормотал Криг, оглядываясь по сторонам. – Надо разобраться, где горит. Из-за дыма не видно огня… Я сейчас отнесу вещи и вернусь! – выкрикнул он. – Однако, дым очень нехороший…

Азиз, вернувшийся из номера, на ходу глянул на закурившего Шевчука, ничего не сказал, торопливо пробежал к выходу. Он уже был одет в белый костюм, держал в руках дамскую сумочку и два огромных чемодана. Шевчук в полном одиночестве продефилировал из вестибюля в залу, открыл окно и тут услышал за спиной грозное:

– Прекратить доступ воздуха!

– Есть прекратить доступ воздуха! – четко ответил Шевчук и по-уставному, с щелчком каблука, развернулся.

В тумане на него надвигалось нечто блестящее, отливающее золотом. Шевчук присмотрелся и понял, что это ярко надраенная пожарная каска.

– Доступ воздуха в очаг возгорания благоприятствует расширению очага возгорания, – произнес пришелец в каске, но окно закрывать не стал.

– И наоборот: отсутствие доступа воздуха…

– Совершенно верно, – согласился пожарный, – сужает очаг возгорания.

– Следовательно, – подумав, добавил Шевчук, – при абсолютном отсутствии доступа воздуха пожар затухает сам по себе.

– Совершенно верно, – опять согласился пожарный. – По мере выгорания всех горючих материалов.

У незнакомца слезились глаза. Одна слезинка скатилась в огромные усы и исчезла в них, как ручеек в джунглях.

Шевчуку пришелся по душе бравый пожарный, и он предложил ему сигарету.

– Зачем курить, когда не будет видно дыма? – заметил тот и снял сверкающий шлем.

Шевчук увидел лысину и сразу понял, что это Кент.

– Вчера надраил, – сказал Кент, отставив каску в вытянутой руке. – Как знал, что пожар случится. Не правда ли, отлично блестит?

Шевчук вежливо похвалил блестящую каску и спросил:

– Дымшашки какие использовали?

– Да самые обычные, маскировочные… Три на втором этаже, четыре на первом. Вон под диваном торчит, видите? В прошлый раз по ошибке одну дезинфекционную подожгли, ну, для травли насекомых. Так вот то был настоящий эффект: все задыхаются, кашляют, глаза, знаете, на лоб лезут. Я и в этот раз хотел запустить одну, да шеф запретил. Говорит, после этой шашки ужасная вонища стоит. Он у нас эстет. Только это между нами.

– Про дымшашки?

– Нет, про шефа. Про него – никаких подробностей. А про шашки – пожалуйста. Представляете, как у всех рожи вытянутся? – И Кент засмеялся неожиданно тонким смехом, потом спохватился, замолк и серьезно попросил:

– Про «рожи», пожалуйста, тоже только между нами…