Кладбище домашних животных

Он снова начал искать кирку и лопату и, наконец, нащупал их руками. Тут он разглядел в свете звезд окружающие его предметы. Рядом была могила Смэки. «Он был послушным», — машинально вспомнил Луис. И «Трикси, сбитый на дороге». Ветер все не стихал, и он слышал слабое «дзинь-дзинь» кусочка металла — может быть, банки, банки из-под пива, разрезанной неутешным хозяином животного и приколоченной молотком на могилу любимца, — и страх вновь вернулся к нему. Он слишком устал, чтобы испытывать что-то большее, чем учащение пульса. Но это «дзинь-дзинь» из темноты гнало его домой сильнее, чем что-либо еще.

Он прошел через Кладбище домашних животных, мимо могил «Марты, нашей любимой крольчихи, что умерла 1 марта 1965» и «Ген. Паттона»; он наступил на кусок доски, обозначающий место последнего успокоения Полинезии. Металлический звук теперь был громче, и он остановился, осматриваясь. На толстой доске, поваленной на землю, болтался кусок жести, на котором Луис прочитал «Наш хомяк Ринго. 1964-65». Это он звякал беспрерывно на все Кладбище. Луис оторвал жестянку прочь... и оцепенел; волосы его встали дыбом.

Что-то там двигалось. Что-то двигалось с другой стороны валежника.

Он услышал какой-то негромкий звук — шуршание хвойной подстилки, сухой хруст ветки, шорох в подлеске. Звук почти терялся в вое ветра среди сосен.

— Гэдж? — осторожно окликнул Луис.

Само сознание того, что он делает — стоит здесь, в темноте, и зовет своего мертвого сына, — вселило в него ужас. Он начал безостановочно, мелко дрожать, словно в лихорадке.

— Гэдж?

Звук стих.

«Нет еще; слишком рано. Не спрашивай, откуда я знаю, но это так. Это не Гэдж. Это... что-то еще».

Он внезапно вспомнил, как Элли говорила ему: «Он сказал: «Лазарь, иди вон!» потому что, если бы он просто сказал «Иди вон», то все мертвые на этом кладбище ожили бы».

На другой стороне валежника снова послышался звук. На другой стороне барьера. Почти неслышный в шуме ветра. Будто кто-то слепой, гонимый одним лишь древним инстинктом, настигал его. В его усталом мозгу всплыла чудовищная картина: гигантский крот... или нетопырь, который скорее ползет, чем летит, по подлеску.

Луис вернулся на Кладбище, не оборачиваясь больше к подлеску, который мертвенно отсвечивал в темноте. Выйдя на дорогу, он ускорил шаг, а за четверть мили до того, как дорога вышла из леса в поле за его домом, нашел в себе силы побежать.

Луис швырнул кирку с лопатой в гараж и какое-то время стоял у дороги, глядя сначала на путь, по которому он прошел, а потом в небо. Была четверть пятого утра, и он надеялся, что скоро рассветет. Солнце уже вставало над Атлантикой, но здесь, над Мэном, ночь еще держалась. Ветер продолжал завывать.

Он вошел в дом, стараясь держаться в тени, и отпер заднюю дверь. Он прошел через кухню, не зажигая свет и прошел в маленькую ванную между кухней и столовой. Здесь он нажал на кнопку выключателя, и первое, что он увидел, был Черч, сидящий на бачке и глядящий на него своими мутными желто-зелеными глазами.

— Черч, — сказал он. — Я думал, я тебя выставил.

Черч только смотрел на него с верхушки бачка. Да, перед уходом он выставил его за дверь. Он помнил это совершенно четко. Только недавно он вставил стекло в полуподвале, надеясь, что это решит вопрос. Но кого он хотел обмануть? Если Черч хотел войти, он входил. Потому что теперь он был другим.

Но какое ему дело? Это пустяк, ему сейчас совсем не до того. Он чувствовал себя чем-то недочеловеческим, ожившим зомби Джорджа Ромеро или одним из «полых людей», сбежавшим из поэмы Т.С.Элиота. «Странно, что у меня еще не отросли когти после этого Чертова болота», — подумал он, сдавленно хихикнув.

— Садовая я голова, Черч, — сказал он хриплым голосом. — Да-да, уж поверь мне.

Он расстегнул рубашку. На левом боку набухал громадный синяк. Спустив штаны, он увидел, что колено, которым он приложился о камень, раздулось, как воздушный шар. Оно уже отливало пурпуром, и он побоялся, что скоро просто не сможет согнуть ногу. Такие вот вещи могли всерьез напомнить о себе в дождливые дни на склоне его жизни.

Он протянул руку погладить Черча, чтобы почувствовать хоть какую-то поддержку, но кот спрыгнул с бачка, отошел своей шатающейся походкой и сел в другом месте. Он продолжал глядеть на Луиса пустыми желтыми глазами.

В аптечке была мазь. Луис опустил крышку унитаза, сел и смазал колено. Потом он кое-как, довольно неуклюже, проделал ту же операцию с боком.