Кладбище домашних животных

Вскоре после того, как он и Элли вернулись в зал ожидания, объявили посадку. Подкатили трап. Луис обнял кену и крепко поцеловал. Она на мгновение прижалась к нему, а потом отпустила, чтобы он успел поднять Элли и чмокнуть ее в щечку.

Элли серьезно взглянула на него своими загадочными глазами.

— Не хочу ехать, — снова произнесла она, но так тихо, что только Луис смог расслышать это сквозь гомон пассажиров, заходящих в самолет, — и не хочу, чтобы мама ехала.

— Элли, иди, — сказал ей Луис. — Все будет хорошо.

— Со мной-то да, а с тобой? Папа, что будет с тобой?

Очередь начала двигаться. Люди садились на рейс 727.

Рэчел взяла Элли за руку и на какой-то момент встала, задерживая очередь, с глазами, устремленными на своею отца. Луис вспомнил ее раздражительность в последнее время, ее плач и крики.

— Папа!

— Иди, Элли. Пожалуйста.

Рэчел взглянула на Элли и в первый раз заметила ее странный мечтательный вид.

— Элли? — спросила она, удивленная и, как показалось Луису, Немного испуганная. — Ты задерживаешь очередь.

Губы Элли дрожали. Потом она пошла вслед за матерыо. Она оглянулась на него, и он увидел ужас в ее глазах. Он поднял руку и помахал ей.

Элли не отвечала.

44

Когда Луис вышел из аэропорта, в его мозгу заработал холодный механизм. Он думал о том, что нужно делать в первую очередь. Его ум, достаточно острый, чтобы позволить ему закончить медицинское училище, пока его жена мыла посуду шесть раз в неделю, брал любую проблему н целом, разлагал ее на составные части и делал выводы, как на экзамене. Теперь перед ним стояла очень непростая проблема.

Он отправился в Брюэр, маленький городок на реке Пенобскот недалеко от Бангора. Он поставил машину напротив хозяйственного магазина Уотсона.

— Что вам угодно? — спросил его продавец.

— Так, — отозвался Луис. — Мне нужен сильный фонарик, желательно, прямоугольный — и что-нибудь, чем его прикрыть.

Продавец был маленький тощий человек с высоким лбом и острыми глазами. Он усмехнулся, но не особенно дружелюбно.

— Собираетесь пострелять?

— Что?

— Собираетесь подстрелить оленя сегодня ночью?

— Совсем нет, — сказал Луис без улыбки. — У меня нет лицензии.

Продавец поморгал и решил не проявлять дальнейшего любопытства.

— Иными словами, не лезь не в свое дело, так? Ну что ж, у этого вот большого фонарика нет колпачка, но вы можете приладить к нему кусок войлока. Чтобы сузить луч.

— Так и сделаю, — сказал Луис. — Спасибо за совет.

— Желаете еще что-нибудь?

— Да, пожалуй, — сказал Луис. Мне нужны кирка, лопата и заступ. Лопата с короткой ручкой, заступ с длинной. Еще моток веревки в восемь футов. Пару рабочих перчаток. Брезент примерно восемь на восемь.

— Все это у нас есть, — сказал продавец.

— Хочу вырыть яму для мусора, — пояснил Луис. — Выходит, что я нарушаю правила, а соседи у меня просто сволочи. Вот я и хочу сделать все это потише, хотя вряд ли получится. Но надеюсь, мне это удастся.

— Ну-ну, — сказал продавец. — Купите лучше прищепку для носа, если вы выроете ее.

Луис принужденно улыбнулся. Покупки потянули на 58 долларов 60 центов. Он заплатил наличными.

Когда цены на бензин выросли, они все реже и реже стали пользоваться машиной. У нее барахлило управление, но Луис не спешил отдавать ее в ремонт. Отчасти из-за того, что он не хотел расставаться с двумя сотнями долларов, отчасти просто чтобы избежать беспокойства. Теперь, когда старый динозавр был ему действительно нужен, Луис боялся им воспользоваться. Он не осмелился возвращаться к Ладлоу с киркой, лопатой и заступом. У Джуда Крэндалла были зоркие глаза, и мозги до сих пор работали исправно. Он бы сразу понял, что к чему.

Тут его осенило, что ему совсем не обязательно возвратиться в Ладлоу. Он переехал через Чемберлен-бридж в Бангоре и остановился в мотеле Говарда Джонсона на Одлин-роуд — недалеко и от аэропорта и от Дивного кладбища, где лежал его сын. Он записался под именси Д.Д.Рэмона и уплатил за номер наличными.

Он попытался поспать, понимая, что ночью ему предстоит тяжелая работа. Говоря словами какого-то викторианского романа, его ждала сегодняшней ночью безумная работа — достаточно безумная, чтобы перед ней отдохнуть.

Но его мозг просто не мог отключиться.

Он лежал на стандартной койке мотеля под картиной, изображающей живописные корабли, вплывающие в не менее живописную новоанглийскую гавань, одетый, сняв лишь туфли, бумажник, ключи и мелочь лежали на столс, руки он подложил под голову. Ему было холодно; ом чувствовал себя оторванным от людей, от мест, ставших ему почти родными, даже от работы. Так же он мог лежать в любом другом мотеле — в Сан-Диего или Дулуте, в Бангкоке или Шарлотте-Амалии. Он был нигде, и его резанула мысль, что прежде, чем он снова увидит эти знакомые места и лица, ему предстоит увидеть своего сына.

Он начал разрабатывать план. Он рассматривал его со всех сторон, проверял, искал уязвимые места. И он чувствовал, что и правда движется по узкому мосту над бездной безумия. Бред был повсюду, мягко вея на него крыльями громадных желтоглазых сов; он балансировал на грани сумасшествия.

Эхом в его мозгу отозвался голос Тома Раша: