Кладбище звездных кораблей (СИ)

В пуговицах нашли микромагнитофоны и большой запас запоминающих кристаллов, в запонках — фотокамеры, в галстуке-бабочке — видеокамеру. Из подошв туфель извлекли множество замаскированных под булавки микрофонов: их можно было легко и незаметно воткнуть в мягкую обивку мебели, портьеру или костюм кого-то. Тут же находился принимающий радиосигналы аппарат. Очки имели устройство ночного видения и ночной съёмки. Авторучка не только писала, но и испускала парализующий луч. Было выявлено немало и другой подобной «начинки», скажем так. Её наличие красноречиво говорило за стойко молчавшего Виктора.

Каждый раз, извлекая очередной предмет специфической принадлежности секретного агента, таможенники с усмешкой бросали взгляды на землянина, который, уже не надеясь ни на что, продолжал сохранять хорошую мину при плохой игре: делал совершенно не понимающие гримасы, разводил руками.

Правда, ничего подозрительного не нашли в часах Виктора, а они являлись не только часами. Не вызвали подозрения у таможенников носовые платки, которые могли служить и по иному назначению. Долго изучали молитвенник, но не обнаружили ничего «крамольного». Удальцов про себя усмехнулся: далеко не всё вы сумели у меня найти! Но эта мысль была плохим утешением, очень плохим.

Глава таможенного пункта посмотрел на агента:

— Как вы объясните происхождение всех этих штучек?

Виктор умирал от стыда и позора, но собрал силы и развёл руками:

— Понятия не имею, откуда они и для чего. Сам удивляюсь.

— А разве они не ваши? — в вопросе прозвучали нотки сарказма.

— Нет.

— Как же они оказались в ваших вещах?

Агент замялся. Конечно, его дело было безнадёжным, но он решил стоять до конца.

— Часть моего багажа была в пути утеряна, и на Бетельгейзе пришлось купить ботинки, костюм и прочие вещи. О их… «содержимом» даже не знал, пока вы не обнаружили. Слово даю.

Таможенник усмехнулся:

— Плохо верится в вашу версию, но в любом случае я обязан вас задержать до особого распоряжения. — Повернулся к своим подчинённым и коротко скомандовал: — Увести!

Виктора надолго закрыли в тесной камере, где он просидел больше недели, лишь изредка вызывали на допросы. Следователям он упрямо повторял свои прежние слова. Они ему не верили, но особенно не придирались.