Кладбище

— Того… они сейчас здесь. Только мы их не видим. Чем глупости говорить, ты лучше прислушайся хорошенько.

Павлик оглядел пустую кухню.

— Закрой глаза…

Он зажмурился. Крепко-крепко, так, что искры заплясали перед глазами.

— Ты точно знаешь, ба?

— Точно, — сказала бабушка уверенно, — Я тоже поняла это не сразу… и ты поймешь… очень скоро…

5.

Бабушка моет посуду. Павлик сидит за столом, смотрит на нее задумчиво.

— Ба… а почему то кладбище забросили? У тех, кто там похоронен никого не осталось?

— Какое кладбище?

— Ну там, в лесу, за трассой, на берегу озера…

— Что-то ты путаешь. Кладбище есть только у Тиманино, где твой дед похоронен.

— Там тоже есть кладбище…

— Не знаю я, Пашка. Много есть заброшенных кладбищ.

— Оно не заброшенное, там одна могила вообще прошлогодняя… Кто такой Севостьянов Антон Михайлович, ты его не знала?

— Не смей туда ходить, кладбище не место для игр, поди погуляй лучше с Мишкой, что-то ты все думаешь черти о чем…

6.

— Вот этот дом, — сказал Мишка шепотом.

Они сидели на дереве, спрятавшись в его густой листве и смотрели на ветхий домик, что стоял покосившись прямо посреди леса.

— У него даже собаки нет…

— Может быть он просто очень больной? — предположил Павлик.

— Ага! — усмехнулся Мишка, — Я тут встретил его однажды на узенькой тропинке… Такой, знаешь… — Мишка попытался очертить руками фигуру старика и чуть не свалился с дерева, — И посмотрел на меня так злобно, что думаю — сейчас прибьет!

— Ну не прибил же…

— Ага. Я так припустил, что за две минуты до дому добежал.

— Все ты придумал.

Павлик смотрел на дом старика. На темные пыльные окошки, на провалившееся крыльцо, на покосившийся забор и стало ему грустно и тоскливо.

— У него просто никого не осталось. Он совсем одинокий…

Мишка посмотрел на приятеля виновато, потом положил руку ему на плечо.

— Ладно… это… пошли что ль?

7.

Они брели по залитым солнцем улочкам и молчали.

— Слушай, Мишка, а есть здесь где-нибудь стол справок… мне нужно узнать про одного человека…

— Про кого это?

— Помнишь про то заброшенное кладбище?

— Ну.

— Там свежая могила была некоего Севостьянова…

— Ну.

— Я хочу узнать где он жил…

— А зачем?

Павлик пожал плечами.

— Понимаешь, Мишка, как-то странно, что его похоронили на этом заброшенном кладбище, вместо того, чтобы в Тиманино…

— Мало ли… Может у него там родственники похоронены.

— А тебе не кажется странным, что кого-то хоронят на заброшенном кладбище? О нем даже бабушка моя не знает.

— Не хочу я вообще про кладбища говорить, — буркнул Мишка.

— Так ты покажешь, где стол справок?

Мишка возвел глаза к небесам.

— Ну ладно, пошли… Только на кладбище я с тобой больше не пойду.

8.

Они совсем недолго потоптались возле окошка, и женщина крикнула им:

— Севостьянов!

Павлик взял из ее рук бумажку с адресом.

— Ты знаешь, где это? — спросил он у Мишки.

— Ну знаю, — сказал Мишка уныло, — И чего? Ну пойдешь ты туда, ну откроют тебе дверь. И что ты скажешь? Почему вашего Севостьянова похоронили не на том кладбище?

— Ты пойдешь со мной?

Мишка тяжело вздохнул.

— Ну пошли… Только в квартиру звонить я с тобой не пойду. Подожду у подъезда.

9.

Павлик звонил-звонил, пока дверь не отворилась на длину цепочки и не высунулась старуха.

— Чего хулиганишь? — проворчала она.

— Я не хулиганю, — ответил Павлик, — Я из паспортного стола. Мне нужно уточнить когда точно умер Антон Михайлович Севостьянов…

— Как это умер! — взвилась старуха, — А ну пошел отсюда, гаденыш!

Павлик повернулся и от греха подальше припустил вниз по ступенькам.

— В покойники записали! — слышал он гневный голос старухи эхом гремевший по подъезду, — Это ж надо! Всего ничего как человек пропал, так они его в покойники записали! Может он уехал куда! Уехал! И вернется!

— Ну че? — спросил Мишка, когда Павлик вылетел из подъезда.

— Фу, — Павлик покачал головой, — Она говорит, что никто его вообще не хоронил. Что он уехал куда-то… Надо проверить все еще раз… Может это не тот Севостьянов?

Он посмотрел на Мишку.

— Не пойду. И не проси.

— Боишься?

— Боюсь! Не люблю я покойников!.. И домой мне надо…

10.

Павлик внимательно смотрел на новенький гранитный камень с позолоченными буквами.

СЕВОСТЬЯНОВ АНТОН МИХАЙЛОВИЧ

1974–1998

Он провел по позолоте пальцем и она испачкала подушечки.

— Ты как сюда попал, — услышал он грубый и хриплый голос у себя за спиной и даже подскочил от неожиданности.

У него за спиной стоял лохматый седой старик. Небритый и неопрятный.

— Что ты здесь делаешь?..

— Я… ничего, — промямлил Павлик, — Я просто так…

Старик опустился на поваленный памятник, вытащил из кармана замызганную папиросу и долго дул в нее прежде чем закурить.

— Кто привел тебя сюда?

— Никто. Я сам.

Старик удивленно покачал головой.

— Родственник? — старик кивнул в сторону могилы Севостьянова.

— Нет… просто… его родственники вообще не знают, что он умер… Кто же его похоронил?

Павлик спросил, а потом сам испугался.

— Моя бабушка всю жизнь здесь живет и не знает про это кладбище… А вы откуда знаете?

— Я здесь живу…

Павлик замер, вытаращив глаза.

— Не прямо здесь, — усмехнулся старик, — Я живу в лесу.

— А-а, — выдохнул Павлик, — В том покосившемся доме?

— Ты, малыш, откуда сам-то?

— Из Москвы.