Кладезь бездны

Так что теперь каид Марваз со всеми вверенными его попечению лицами уже шестой день сидели в доме у Старого Кладбища и ждали персону с ее персонским сопровождением. По ночам они резались с маридами в шахматы, а днем либо дрыхли, либо шлялись по базарам и баням.

Ну или ходили по странным поручениям господина нерегиля, которому – поди ж ты! – занадобилось огромных размеров зеркало. Наверняка что-то там они с маридами во время своих ночных посиделок придумали. Но все равно – зеркало, это кому сказать…

От воспоминаний и размышлений каида Марваза отвлекли звуки, мерзостность которых сравнима была лишь с полуночным воем голодной гулы – между прочим, пока шли через Дехну, наслушались.

Отвратительная, визгливо-кошачья рулада ввинтилась в уши и рассыпалась диким грохотом медных тарелок.

– Вяяяяааааа! Иииииииии!!. – поддержал ее другой такой же мужеженский, пронзительно модулированный вой.

И снова грохот меди, бац! бац! бац! – равномерно забили металлом по металлу, терзая громкостью уши.

– Вя-вя-вя-вя-ииииииииии!!

То ли мужик, то ли баба, то ли все это вместе заверещало с умопомрачающей пронзительностью, и каид Марваз понял, что в соседнем доме дают представление ханьской оперы.

Косоглазый посыльный оскалил желтые зубки и ткнул пальцем в распахнутую калитку под черепичным навершием. С вытянутых в морду прохожему стрех снова скалились драконы, а из прохладной глубины донеслась новая порция чужеземного воя.

Марваз понял, что за зеркалом ему придется идти прямо в визгливое оперное логово.

– О Всевышний, умоляю тебя о защите, – пробормотал каид.

И мужественно перешагнул высокий, заросший мохом порог.

На террасе, выложенной тиковым деревом – да уж, хорошо они тут приторговались, эти ханьцы! – его подхватили под руки два явных евнуха. И почтительно повлекли – ну понятно куда.

Бац! Бац! Бац! И россыпь десятков бубнов.

– Ииии-иии-иииии!

Бац!!!

Марваза на правах почетного гостя провели на верхний этаж, на самый раушан, в разгороженную уютную горенку с видом на сцену. Тряся двумя волосками бороды, перегнувшийся в поясе ханец подвязывал тяжеленный занавес между столбами галереи. Другой споро обтер полотенцем лаковый утлый столик и выставил малюсенький, с Марвазов кулак, чайничек и такие же, с раковинку, чашечки. Белый прозрачный фарфор почти светился в полумраке.

С опаской поглядывая себе под задницу, каид решился-таки опуститься на высоченное сооружение о четырех тонких ножках, с ажурными резными поручнями и высокой, тоже резной спинкой. Видно, сооружение и впрямь предназначалось для сидения, ибо не развалилось и даже не зашаталось. Разве что скрипнуло, и Марваз в ужасе замер, стараясь не шевелиться.

Проклятье, нет чтоб положить ковер с подушками, как у людей принято. Тьфу.

По сцене скакали и шумели какие-то размалеванные белилами, румянами и синькой для глаз шайтаны. За спинами у них колыхались и слепили глаза знамена, парча и вышивка ярко блестели в свете плошек и фонарей. Ярко-красные кисти мотались, рукава мельтешили и мели пол, накладные черные бородищи завивались тысячью ярусов. Игравшие женщин мальчишки – замазанные белилами, с горой цветов и жемчужин в высоких прическах – мяукали друг другу на тысячу ладов, прямо как кошки:

– Ииии! Ля-ля-ля-мяу-ля-ииииии!

Бац! Бац!

– Играющий наложницу Ю мальчик принимает гостей после представления, – блестя глазками, шепнул на ухо редкобородый ханец.

И, по-змеиному скалясь и кланяясь, задом выпятился с галерейки. Шитый – драконами! – толстый шелк за ним сомкнулся и душно заколыхался.

Размалеванные, с напомаженными губами мальчики завыли хором. Персиковый шелк их рукавов – странных, слишком длинных, словно их портной забыл укоротить, из такого даже руку не высунешь – летал змеями, не гнущаяся от разноцветных нитей парча верхних платьев мешками свисала с локтей.

Опасливо пошевелившись в ажурном стульчике, каид Марваз сложил щепоткой пальцы и приподнял крошечную крышечку маленького чайничка. В открывшейся дырочке плавало что-то похожее на пук расползшейся в воде травы. Марваз закрыл крышку и полез в рукав за платком: на каиде по утреннему времени болталась одна галабийа, даже штаны он не стал натягивать, но по груди тек пот. Душно у них тут.

И вдруг понял, что за всеми этими поклонами и наложницами Ю потерял из виду как посыльного, так и посредника. Тьфу, шайтан, вот что бывает, когда правоверный приходит смотреть на кафирские непотребства – он забывает о деле.

Степенно оправив куфию, каид встал – и чуть не перекинул стульчик. Еле успел за спинку прихватить. Поправив пояс с джамбией, Марваз решительно высунулся на галерею.

В полумраке красновато горели бумажные фонари. Доски пола скрипнули под его пыльными шлепками. Никого.

Марваз пожал плечами, еще раз поправил джамбию и решил идти обратно в сад – хоть воздуха глотнуть.

Туда, куда он пошел, лестницы вниз почему-то не оказалось. Зато почти не слышались вопли оравших, как растревоженные коты, актеров. Гулко бухали бубны и литавры, но уши уже не саднило за дальностью расстояния и общей приглушенностью звука.