Кладоискатель и доспехи нацистов

Рыжему удалось удрать. Атлетическая мощь позволила ему реализовать скрытые резервы, а у меня таковых не было. Ярость улетучилась вместе с силами, и я побрел домой.

— Что с тобой? — воскликнула Маринка, увидев мое разбитое лицо.

— Подрался, — ответил я, разглядывая себя в зеркало. Повреждения были обширными. Махаться с Рыжим — это себя не любить, помню по детству.

Ответ Маринку не удовлетворил. Иссеченная куртка и мечи, брошенные мною в прихожей, наводили на совсем иные мысли. Кроме того, за пояс у меня был заткнут нож засадного древолаза — кованый пласторез с длинным, загнутым внутрь лезвием крайне устрашающего вида. По всему выходило, что я не с гопниками сражался.

— Это были «светлые братья»? — гордясь своей проницательностью, спросила жена.

— Именно. — Я умыл разбитую рожу и, шипя от боли, осторожно вытерся. Полотенце покрылось розоватыми пятнами.

Свет мой зеркальце доложило неприятную правду — морду мне Богунов набил качественно. Треснувшие губы, расквашенный нос, шишак на скуле… Если следы битвы в самом деле служат украшением мужчины, то я мог получить Гран-при на конкурсе красоты. Надеюсь, Рыжему я воздал сторицей.

— Сколько их было? — не унималась Маринка.

— Один, — сказал я правду, — но зато какой!

— Ты его?..

— Обратил в бегство, — закончил я, вызвав беззвучный вздох облегчения. Жену тоже можно было понять — переживает.

— Вы скоро доиграетесь, Илья.

Я посмотрел на подошедшую сзади тещу. Валерия Львовна неодобрительно разглядывала мой фейс, поджав губы.

Я вдруг понял, что мой лимит доверия исчерпан.

— Какие у вас дальнейшие планы, Илья? — теща явно нарывалась на скандал. — Я не говорю о совместных с моей дочерью, а относительно вас лично.

Причем лимит не ограничивался этим домом, а распространялся на весь город.

— Я уеду, — мне больше ничего не оставалось. — Подожду, пока все уляжется, а потом вернусь.

Все уезжали, а я чем хуже? Укачу на Мертвое озеро, составлю компанию Боре.

— Верное решение, — сказала теща. — Вам действительно лучше оставить нас.

Я всегда выслушивал противную сторону, сколь бы противной она не была.

— А ты, дорогая, что скажешь? — смиренно вопросил я у Маринки.

— Милый, мама права, — мягко ответила супруга. Я отправился собирать манатки.

* * *

Везде можно проехать, если не тревожиться об обратной дороге. Я не заботился о возвращении и пер напролом. Только поэтому, наверное, сумел пробиться к Мертвому озеру на машине.

Бори я не нашел ни на озере, ни у кургана. Он был здесь, но уехал. Вблизи раскопа, где стоял наш лагерь, я обнаружил свежее кострище и консервные банки с чистенькими этикетками. Под открытым небом они пролежали максимум двое суток. С компаньоном я разминулся. А жаль. Одному бедовать в этой глуши скучновато.

Но делать нечего. Я сложил из веток охотничий шалаш, раскупорил полулитровую фляжку дешевого «Мартеля» V. S. О. Р. и начал ждать у моря погоды.

Тишина на озере была мертвая. Аж жуть брала. Одно радовало — комары сюда не залетали. И все-таки на природе, приняв как следует коньячку, я сумел наконец-то расслабиться. Доспехи Чистоты лежали в багажнике. Тут они были без надобности: до Лужи далеко, хищный зубастый червь сюда, в лишенную живности местность, не заползет.

Я искупнулся в озере, а потом долго грелся у костра — черная вода оказалась ужасно холоднющей. Мысли мои витали далеко от повседневных забот. Я вдруг вспомнил, как раскапывал курган, и подумал, что неплохо было бы отвезти на исследование камень с отпечатком ладони. А заодно и костяк великана. Пускай яйцеголовые энтузиасты почешут репу. Оптимальный вариант — продать артефакты американцам, а то у нас дальше запасников они не пойдут. С этими заманчивыми мыслями я и заснул…

Я вскочил, словно подброшенный пружиной. Тело пронизала ледяная судорога. Я едва не закричал от боли, да и то лишь потому, что горло сдавил спазм. Придя в себя, я увидел, что поверхность озера, доселе стоящая вровень с берегом, стремительно отступает куда-то вниз, утрачивая ровность зеркала. По ее поверхности бежала рябь, кое-где закручивались воронки.

Вода спадала стремительно, и вскоре на месте озера образовалась глубокая яма. Я стоял на краю, у моих ног начинался деревянный помост, который полого вел вниз. Там, на дне, высился дивный храм из белого камня, сияя золотыми куполами. Верхушки луковиц украшали восьмиконечные старообрядческие кресты. Я должен был сойти к храму.

Я ступил на помост. Он прочно застыл под моими ногами и не был скользким. Идти пришлось долго, ибо глубины озеро было непомерной. Дно его было выложено ровными каменными плитами.

Я нерешительно приблизился к святыне. Двери храма медленно отворились, из него вышел человек в белых одеждах и ослепительных золотых доспехах поверх них. В руках человек нес чашу.

«Пей», — сказал он.

Я испил.