Кладоискатель и доспехи нацистов

Со стороны могло показаться, что у них все складывается идеально.

* * *

С утра я заехал к Боре. Менты меня не искали, компаньон мог поклясться — он почти сутки дежурил у дверного глазка. Значит, Эрик не соврал относительно заявления. «Светлое братство» всеми средствами старалось избежать огласки.

Борю я нашел изрядно задерганным. Наверное, от постоянных тревог. Папочки-алкаша дома не было, синьор загуливал по синим делам у ближайшего винного магазина. Боря убивал время перемоткой рыболовных снастей. В отличие от отца, ежедневная разгонка спиртным ему пока не требовалась.

— Привет, — кивнул чмудак лобастой головой, пропуская меня в квартиру. На потертой клетчатой рубахе болтался трофейный знак — пальма со свастикой. Под Ленинградом воевали не только итальянцы с румынами, но и передислоцированные из Африки головорезы роммелевского корпуса.

Мы разместились в комнате. На столе в беспорядке валялись крючки, дощечки, мотки крашенного марганцовкой шнура и огромные свинцовые грузила. По соседству с аудиоцентром расположился пулемет, и непонятно было, то ли компаньон открыто забил болт на милицию, то ли чего-то сильно боится. Последнее было более вероятно — из патронника МГ торчала заправленная лента, сбоку был пристегнут снаряженный короб. Впрочем, второе вовсе не исключало первого. Это ж как сильно надо испугаться, чтобы держать, не стремаясь запала, приготовленный к бою ручник. Вероятно, общение со вспоротым подельником впечатлило его.

— Партизанить готовишься? — обозрел я его сборы.

— Да так… — судя по тому, как смутился Боря, я попал в яблочко.

— Куда надумал дернуть?

— Пока не решил. — Боря взял моток стальной жилки, кусачки и стал накручивать поводок. — Может быть, на Мертвое озеро.

— Там же рыбы нет!

— Во Мете есть.

— Ню-ню, — ответствовал я. — Пулемет тоже зацепишь, труженик-воин?

— Зачем, ружье есть, — зыркнул Боря из-под густых бровей, — для охоты больше не надо.

— Ню-ню, — тщание компаньона занять демонстративно отстраненную позицию вызвало у меня злую иронию. — Когда думаешь вернуться к родным пенатам?

— Там видно будет, — философски ответствовал Боря. — Не стоит торопить события.

— А кто их торопит? — Я подошел к столу, взял в руки бесхозный штырь. Один его конец закручивался в кольцо, другой был заточен. — Что это у тебя?

— Надо, — ответил хозяйственный Боря.

— Зачем?

— Для донки.

— Рыбачок… — Боря всерьез вознамерился меня бросить, это и раздражало. — Лично я на свой крючок, кроме триппера, ничего не ловил.

— Кому что, — миролюбиво рассудил компаньон, откусывая проволоку. — Лично мне жить охота, поэтому я не буду переть на рожон. И тебе не советую.

Получалось, что я утратил всякий авторитет. В условиях крайней опасности чмудак принялся думать своей головой.

— Ну что ж, флаг тебе в руки, — сказал я. — Мне не меньше твоего хочется жить, а поскольку есть с кем, то жить регулярно. Для этого нужны деньги. В лесу их не заработаешь, хоть обловись на своей рыбалке. Я остаюсь в городе, буду решать вопросы. Да и Эрика бросать как-то не по-товарищески. Если уж начали работать вместе, надо поддерживать попавшего в беду коллегу.

— У Эрика есть папа с мамой, — поднял на меня глаза Боря, — и любовник в придачу, они ему пропасть не дадут. А у меня — сам видишь. Да и голова она одна. Что, если с плеч долой?

— Вот об этом раньше надо было думать, — напомнил я, — когда без моего ведома находку впаривать поспешили. Слушались бы моих советов, не пришлось сейчас ноги уносить.

— Вперся, так вперся! — горестно вздохнул Боря. — Жизнь не бывает без черных полос.

— Бесспорно, — ответил я. — Но особенно много этих полос случается, когда намеренно создаешь проблемы.

— Ничего не поделаешь, — продолжал гнуть свое подельничек. — Такова жизнь. А черную полосу целесообразнее пересидеть. Я поеду в лес.

— Вольному воля, — заключил я. Штырь мне понравился. Был он увесистый, из каленого прутка-пятерки, и я положил его в карман. — Спорить не буду. Твоя жизнь, тебе решать. Ну, я пошел, закрой за мной дверь.

Боря не возражал, что я скоммуниздил предназначенный под снасть штырь. А мне было нужно его украсть для самоутверждения. Компаньон был так заинтересован в моем уходе, что не осмелился перечить. Он проводил меня до прихожей. Не прощаясь, я поскакал вниз по лестнице. На дверь своей квартиры даже не обернулся. В данный момент делать мне там было совершенно нечего.

Компаньоны по ходу дела отфильтровывались. Оставались друзья. Настоящие. «Вот мы вдвоем, опять у нас потери». Сучья жизнь, чего же вы хотели?! Я хотел, чтобы «Светлое братство» куда-нибудь похерилось. Жить постоянно на нервяке весьма неприятно.