Кладоискатель и доспехи нацистов

— Я как-то лешака видел, — поведал Аким, вы-терев ладонью рот, — на Ладоге. Порыбачить меня пригласили. Приехали, выпили, посидели. Я в лес зачем-то поперся. Не знаю, что меня толкнуло. Ну, пошел и пошел. Бродил-бродил, места незнакомые, но, чую, кружит. Кружит и кружит по лесу. Никогда со мной такого не было. Короче, дело к ночи, стемнело, и я решил больше не плутать, а до утра отсидеться. Выбрал местечко поудобнее и на каком-то поваленном дереве прикорнул. Светает. Я проснулся, хочу встать, а не могу. Словно что-то удерживает. И неприятное чувство такое, как ты, Илья, говорил. Проморгался. Вижу, что сижу в кустах, за ними открывается маленькая поляна, окруженная деревьями, а на ней стоит какой-то черт. Ну, не черт, я так, гм, фигурально выражаюсь, — поправился Аким, смущенно блеснув филологической терминологией. — Демон, короче, стоит. Огромный, значительно выше человека. Не соврать — метра три. На ногах стоит, по-людски, только шерстью весь порос, зараза.

— Это, наверное, лесник был, — сострил Пухлый забивая косяк.

— Не знаю, кто это был, — сказал Акимов. — Такая падаль, типа снежного человека. Страхолюдный. Я сижу. Мне ни встать, ни охнуть, ни вздохнуть. Как замер против своей воли. Полчаса, наверное, так сидел, пока демон не ушел. Отпустило меня, я с места снялся, долго не шастал — вышел к канавам, там сараюга какая-то стоит. Я вдоль канавы пошел и выбрался прямо к своим. Им рассказал, думал, не поверят. Поверили, к моему удивлению. Это леший, говорят. Три года назад завелся, паразит, тогда люди начали исчезать. Вообще-то люди здесь всегда пропадали, леса вокруг Ладожского озера глухие, потеряться — как два пальца обоссать. Но этих находили. Мертвяков. Все изгрызенные, будто зверьем, но это не звери, они едят по-другому. Последний раз, перед нашим приездом, мужика нашли в этом сарайчике рыбацком, мимо которого я пробегал. Тоже рыбку половить приехал. Изорванный весь, лица нет — съедено, с головы мясо до кости обглодано. Выпотрошен, кишки из брюшины выжраны просто напрочь. Зверье так безобразно не делает. Лешак, наверное, постарался. И меня бы растерзал, да Бог миловал. А может, сытый был.

— Вот дела, — вздохнул Глинник. — Что же мы до сих пор гмохов не видели?

— Потому что вы тут совсем недавно и далеко в лес не заходили, — авторитетно заявил Крейзи. — Поживете на болотах подольше, не то увидите.

— Правда? — спросил вполовину от нашего пьяный и поэтому не утративший критического отношения к услышанному Балдорис.

— Какой уж тут охмуреж, — подтвердил Дима Боярский. — Ильенчик когда стрелял, знал, что за рожок зря потраченных патронов можно запросто по морде получить.

— Значит, и в самом деле правда, — пробормотал Глинник.

Он был знаком с понятием дефицита боеприпасов.

— Правда-правда, — завелся Крейзи. — Мы еще и не такое видали, скажи, Ильен?

— Ну да, — мне захотелось рассказать им о Доспехах Чистоты, найденных в кургане под останками великана-богатыря, о волшебном озере, посылающем чудесные сны, и выползне из Лужи, съевшем лису, но я понял, что мне вряд ли поверят, и прикусил яаык. — Было дело.

— А что было? — подсел на уши Балдорис.

— Помнишь, Ильен, как наши встали, мы видели?

— Помню, — признался я. История была гнусная и жуткая, вспоминал я о ней с неохотой. — Тебе нравится ворошить это, Сашка?

Но Крейзи был crazy, да еще Балдорис, чья любознательная натура не ведала покоя, с упорством разламывающего термитник муравьеда он совал нос во всякие пыльные дела. И мне пришлось выслушать и пережить снова то, о чем я упорно старался забыть.

Наверняка всем, кто лазил по местам боев, встречались скелеты в истлевшей форме и остатках снаряжения, лежащие на лесной подстилке или поверх бруствера. Что противоречит естественному положению вещей, так как за полвека могли уцелеть лишь зарытые трупы, остальные растащили и съели животные. Люди несведущие сего не понимают, отсюда и происходит распространяемая новичками похвальба, как им удалось найти нетронутое «черными» и «красными» следопытами место, где солдаты валяются просто так. Слухи живучие, но никоим боком не соответствующие истине. Это шутят не обремененные мозгами трофейщики.

…Как-то я застал Крейзи за этим занятием. Сашка увлеченно выкладывал из мосталыг отдаленное подобие человеческого скелета. Получалось хреновенько. Костей по лесу разбросано много, выбор большой, аж глаза разбегаются. Крейзи же в школе учился плохо, был в анатомии некомпетентен, поэтому все попутал.

«Какой-то у тебя гуманоид длинный получился», — заметил я, остановившись взглянуть на Сашкину мозаику.

«Мне тоже не нравится, — поднялся, чтобы со стороны взглянуть на собственное рукоделие, Крейзи. — Я вроде бы стараюсь все пропорции соблюсти».

«В тазу много лишних костей», — подсказал я.

«Согласен. — Сашка почесал пятерней немытые космы. Посыпалась перхоть. В голове у следопыта была вечная зима. — Много — не мало, это мы сейчас устраним».

Он решительно раскидал ногой костяк и принялся восстанавливать фрагменты с упорством идиота.